— Я уверена, что упоминалось имя Боулза, — сказала она, снова вгрызаясь в сандвич. Затем отправила в рот дольку пикуля, запила все это глотком тоника и вдобавок съела пару кусков жаркого. Ну прямо настоящая машина по переработке пищи. Мейер смотрел на нее с удивлением и страхом.
— Итак, были только эти два звонка, верно? — спросил он.
— Да, этим утром, — подчеркнула она.
— Хорошо... были ли другие звонки? — спросил Карелла.
— Да, конечно. Телефон звонит все время, — ответила Кармен. — Что вы имеете в виду, когда говорите о других звонках?
— Я имею в виду звонки Тилли, — сказал он. — Не обязательно в то утро.
— Конечно. Когда он там бывал, то ему звонили.
— Как часто он там бывал?
— Эпизодически.
— Мой напарник спрашивает... — начал Мейер.
— Я знаю, о чем он спрашивает. Ответ будет отрицательным. Мы не жили вместе, но приходил он часто.
— Провести ночь.
— Провести ночь, провести несколько дней. Как когда.
— Вам известно, что он провел некоторое время в тюрьме?
— Да. Но это произошло по глупости. Он кого-то избил.
— Насколько мы понимаем, он изувечил этого человека, — произнес Мейер.
— Сломал ему нос...
— Сломал ему обе руки...
— Его положили в госпиталь...
— Все равно это случайность, — сказала Кармен. — Вы же знаете, что есть порядочные люди, как вы или я, которые попадают в тюрьму по недоразумению.
Никто из детективов не собирался оспаривать эту мысль. Карелла посмотрел на часы. Вслед за ним это сделал и Мейер. На этот раз не было никакой возможности задержать ее. Ей предстояло участвовать в представлении, и она должна была уйти отсюда не позже, чем через двадцать минут. Так она сказала им, и на этот раз они должны были соблюдать условие. Было двадцать пять минут двенадцатого. Кармен тоже взглянула на часы. В заведении осталось три человека, явно следивших за временем. Не считая тех, у кого часы тикали внутри.
— Вы не могли бы вспомнить содержание других разговоров? — спросил Карелла. — Тех, которые были связаны с Тилли?
— Давайте, ребята, сделаем для меня перерыв, а? — сказала Кармен и снова вцепилась в сандвич. Между кусками хлеба выступила капля горчицы. — О-о-п-с. — Она подхватила каплю бумажной салфеткой, чтобы та не упала на стол.
— Например, вечером, за сутки до убийства, — сказал Мейер.
— Или в любое другое время приблизительно за двадцать четыре часа до убийства, — предложил Карелла.
— Любые звонки в течение этого времени.
— Может быть, вы вспомните какие-нибудь имена, которые он упоминал в разговорах.
Они пытались воссоздать картину двадцати четырех часов до убийства и двадцати четырех часов после убийства. Двадцать четыре часа, предшествовавшие убийству, были важными потому, что если знать, чем занимался человек, добавить к тому, что видели другие, определить, какие места он посещал, то можно было где-то обнаружить убийцу. А двадцать четыре часа после убийства были важными потому, что след остывал постепенно и так же постепенно расширялись границы поиска. К сегодняшнему дню уже прошло пять дней с того момента, как они обнаружили Тилли подвешенным к трубе под потолком в подвале.
Кармен думала.
— Вы уже знаете, я пришла домой поздно...
— Да.
— В два часа или около того. Может быть, Роджер говорил по телефону, когда я вошла. Я не очень уверена. Он все еще смотрел телевизор. Может быть, это на телеэкране кто-то разговаривал по телефону. Вы понимаете?
— Ах-ха. А что было на следующее утро? Вы сказали, что проснулись и позавтракали...
— Да.
— А потом снова ненадолго вернулись в постель.
— Да.
— А затем вы услышали, как Тилли разговаривал по телефону с двумя разными людьми. Один разговор был с продавцом автомобиля, а второй — с Боулзом.
— Верно.
— И он сказал, что встретит его внизу на лестнице...
— Верно, на ступенях парадного входа...
— В пределах получаса.
— Но затем Роджер изменил время, договорившись ровно на двенадцать.
— И именно к этому времени Тилли вышел на лестницу, — отметил Мейер.
— Да. В общем, за несколько минут до назначенного времени. Без пяти двенадцать. Около этого.
— Хорошо. Были какие-либо другие звонки этим утром? Например, когда вы завтракали...
— Нет.
— Или когда вы были в постели после завтрака...
— Нет, только эти два звонка.
— Мы знаем, что первый звонок был по телефону, принадлежащему "Аркейд Моторз"...
— Я не знаю имени...
— Хорошо, мы знаем. Мы проверили на телефонной станции все телефонные звонки, исходившие оттуда утром и предшествовавшей ночью. Но...
— Я только слышала мужское имя. Мистер Штейнберг. Я запомнила его потому, что у Роджера было еще несколько разговоров с этим человеком по поводу машины, которую он собирался купить.
— Какой марки машину он выбирал? — внезапно спросил Карелла.
— "Мерседес".
— Должно быть, у него недавно появились деньги, а?
— Мы никогда не обсуждали его дел.
— А в чем заключались его дела?
— Я только что сказала вам, что никогда не обсуждала его дел.
— Но тогда вы не знаете, какое у него было дело, верно?
— Верно, я не знаю его дел.
— Вы не знаете, были ли это наркотики?
— Ваш напарник глухой? — спросила она Мейера. — Если я не знаю его дел, то как я могу знать, был он связан с наркотиками или нет.
— Это ведь дорогая машина, — заметил Карелла и пожал плечами.
Мейер бросил взгляд на часы. Время беседы истекало. Он понимал, почему Карелла неохотно отказывался от идеи бизнеса наркотиков. Если в действительности не Боулз приехал на встречу с Тилли, тогда был еще кто-то, кто ждал внизу, на лестнице, чтобы познакомить Тилли с боевым короткоствольным пистолетом. Покупка дорогого автомобиля очень хорошо вязалась с продажей наркотиков. Именно поэтому Карелла все время крутился около этой идеи. Если не Боулз, смерть Тилли могла быть просто нелепым случаем. Что-то не поддающееся разумению, какой-нибудь маньяк, выбирающий случайные жертвы, что, впрочем, в наши дни случается все чаще и чаще. Но тогда любой человек в этом проклятом городе мог быть убийцей. И искать его — то же, что иголку в стоге сена. Вот поэтому Карелла не хотел расставаться с идеей наркотиков. Если наркотики, то открываются возможности бесед с определенным кругом лиц, пути исследований. В этом городе наркотики всегда оставляли следы.
— Может быть, вы обратили внимание на что-нибудь необычное? — спросил Мейер, выходя на новую линию. — Вокруг? Около дома?
— Нет, — сказала Кармен. — Необычное?
— Что-нибудь особенное. В период двадцати четырех часов, предшествовавших убийству. Я это время имею в виду.
— Нет. А как вас понять?
— Может быть, кто-нибудь наблюдал за домом...
— Нет.
— ...или обыскивал почтовые ящики...
— Нет.
— ...или расспрашивал?
— Нет, я никого не видела... что вы имеете в виду? Кого расспрашивал?
— Например, управляющего...
— Нет, ничего такого не было.
— ...расспрашивал о людях, которые живут в этом доме?
— Нет.
— Понимаете, если кто-нибудь хотел собрать о нем информацию... — сказал Мейер, пожал плечами и посмотрел на Кареллу. На часах было без двадцати пяти двенадцать. Кармен доедала жаркое.
— Вы когда-нибудь выходили из дома вместе с Тилли? — спросил Карелла, подстраиваясь к направлению вопросов Мейера.
— Да.
— Видели кого-нибудь, кто шел бы за вами?
— Нет.
— Было ли у вас когда-нибудь ощущение, что за вами следят?
— Нет.
— Или, может быть, кто-то присматривался к вам?
— Нет.
— Говорил ли Тилли когда-нибудь об угрожающих телефонных звонках или письмах?
— Нет.
— Может быть, вы видели кого-нибудь, кто явно не являлся местным жителем...