— Вот, например, я, — с удовольствием заметил Скрипач. — Я у вас проблема номер один.
— Доедайте, "проблемы", и будем работать, — усмехнулась Даша. — Скрипач, ты первый на очереди.
— Правильно, у меня же ключ, — усмехнулся Скрипач. — Дашенька, я вот хотел уточнить… вы же когда меня… ну… ты лично сама эту репродуктивную систему у меня внутри видела? Как она там? Ничего?..
— Пошляк, — засмеялась Даша. — Когда это закончится я лично попрошу Дарли тебя выпороть!
— Я помогу, — мрачно добавил Ит. — Внутри… Скрипач, ты хоть иногда думай, что говоришь, а?
— Так я же сумасшедший, мне можно.
— Ты уже не сумасшедший! — не согласилась целительница. — И тебе уже нельзя!
— Скрипач, я, кажется, начинаю понимать людей, которые поставили тебе этот химический блок, — мрачно заметил Ит. — Интересно, долго ты их доводил подобным образом?
— Если бы я знал… да нет, Ит. Я никого не доводил. И блок я поставил сам. Вот только не знаю, почему, и не спрашивайте — не помню. Помню только, что сам.
* * *Ри не впервые присутствовал на беседе между Официальной службой, местными властями, Сэфес и Бардом. Сейчас ему было откровенно скучно. Небольшая комната для совещаний, оживление на лицах слушателей, терпеливо отвечающие все на те же вопросы Сэфес…
Одно и то же, в который уже раз. Однако после обмена информацией, беседа оживилась — местные стали рассказывать, каким образом был уничтожен корабль Блэки.
— Мы, конечно, не сразу поняли, что это связано с эмоциональной сферой, — пояснял пожилой рауф из местных, не официал, а, по всей видимости, представитель властей в высоком чине. — Но догадаться сумели. Понимаете ли, в непосредственной близости от нас находятся два обитаемых мира — один человеческий, другой — принадлежит Нэгаши. Мир Нэгаши погиб почти сразу. Там шли три большие войны и несколько локальных. То есть, проще говоря, эгрегор был поражен и дезориентирован. Человеческий мир продержался дольше. Корабль, который вы видели, провел около него больше суток, и мир все-таки пал. А потом корабль отправился к нам. Он шел на двигателях, не через гипер, это нас и спасло. Мы сумели оказаться быстрее.
— Так что вы сделали? — спросил Бард.
— Вы не поверите. Счастье. Мы их ударили своим же собственным счастьем, и они сгорели. Наша команда эмпатов, признаться, растерялась — такого мы не ожидали. Максимум, чего мы хотели добиться, так это того, чтобы корабль ушел. И… случайно, вероятно, но мы их… — представитель властей развел руками. — В общем, вот.
— Замечательно, — с улыбкой сказал Леон. — Таенн, мы пока что тут побеседуем дальше, а вы сходите к официалам в комнату совещаний, уладьте формальности, хорошо?
Ри удивился — почему на "вы", что за официоз? — и тенью выскользнул вслед за Бардом и подтянутым самцом-рауф средних лет.
— …понимаете, мы не хотели бы афишировать… на самом деле эмпатическая группа тут вообще ни при чем, — вполголоса заговорил официал.
Таенн заметил Ри, поманил его. Тот подошел.
— Наш пилот, Ри Нар ки Торк, — представил Таенн. — При нем можно говорить, он в курсе общей ситуации.
— Очень приятно, — кивнул официал. — Так вот. Причиной гибели этого корабля стала, конечно, не эмпатическая группа. Нас всех спасла случайность. Корабль был переоборудован под две расы, и весьма основательно. Какая-то неполадка, вследствие ее — разгерметизация… и не сработали системы защиты. Видимо, были повреждены. Местным мы, разумеется, ничего не сказали. Пусть продолжают считать эту победу своей заслугой. Но хуже другое…
— Что именно? — напрягся Ри.
— Они… они искали вас. До того, как корабль подошел на расстояние одной световой секунды, с него было передано требование… угроза и требование. Если мы выдадим секторальную станцию, планету не тронут.
— Не волнуйтесь, мы, собственно, уже уходим, — успокаивающе улыбнулся Бард. — Ни одной лишней минуты не задержимся.
— Что же нам делать? — с горечью спросил официал. — Как поступить? Даже если мы сейчас на свой страх и риск попробуем через коридоры увести хотя бы часть населения… что будет с остальными, что будет с миром?
— Межпространственные коридоры?.. Не подходите к ним и близко, — предостерег Таенн. — Мы имели удовольствие пообщаться с Антиконтролем…
— Вот даже как?!
— Даже так. Они уже потеряли несколько кораблей, когда пытались ими пользоваться. Так что… уповайте на Всевышнего, — печально усмехнулся Таенн. — И ждите. Ничего другого не остается.
— Никому? — встревожился официал.
— Никому, — подтвердил Бард. — Ты что-то хочешь сказать, Ри?
— Да, — мрачно кивнул тот. — Вот что я вам хочу сказать, Официальная служба. Если к вам сунется еще один такой корабль, берите и стреляйте по нему. Вот просто берите и стреляйте, если есть из чего стрелять!
— Ри, — предупреждающе начал Таенн, но инженер его не услышал.
— Конечно, вероятность того, что у вас что-то получится, очень мала. Но это — единственное, что вы на самом деле можете сделать.
— А вы? — поинтересовался официал.
— А мы — будем тенью от тени, — развел руками Ри. Таенн едва заметно усмехнулся. — И если нам это удастся, через какое-то время мы сможем уже не только стрелять. И вы тоже. Обнадеживает?
— Хороший у вас пилот, Таенн, — усмехнулся официал. — У такого на дороге не стой…
— Да, хороший, — кивнул Бард. — Мы не жалуемся. Ри, сколько еще на расчет?
— Три часа.
— Пошли, погуляем. Только сначала Сэфес заберем, а то их там до икоты уговорят, чувствую.
Маджента
Санкт-Рена
На четвертый день их относительно спокойного путешествия все уже знали, что в мире есть две несовместимые величины. Первая называлась "режим", вторая называлась "Скрипач". Даша настаивала на безукоснительном соблюдении первой величины, при этом стараясь как-то загнать в рамки вторую. Скрипачу командой целителей было предписано чередовать периоды — час ходить, два часа лежать. Проблема заключалась в том, что лежать ему совершенно не хотелось. Особенно тогда, когда он хорошо себя чувствовал.
Бард и Сэфес наблюдали за Скрипачом исподтишка и понимали, насколько же ему трудно — ведь только сейчас до сих пор запертая в изувеченном теле с изувеченным же мозгом душа начала вырываться на свободу… и свободу эту весьма жестко ограничивают. До чего же скучно почти весь день проводить в каюте, пусть с Итом или с Дашей, когда так хочется и побродить по станции, и поговорить, и покуражиться.
Характер у Скрипача после снятия блока оказался — не приведи, Господи. Он постоянно что-то выдумывал, постоянно кого-то подкалывал. Скучно с ним не было никому, и на станции, до того погруженной в минорное уныние, все чаще и чаще стал звучать смех. Скрипач шутил. Он шутил над всеми и практически постоянно — доставалось даже искину. Угадать, что он собирается сделать, не мог никто. Практически любое действие начиналось с одухотворенным лицом и деловым видом, а заканчивалось почти всегда взрывом чьего-нибудь хохота. Ит, очень старавшийся сохранить невозмутимость и серьезность, тоже нет-нет, да и прокалывался. Но больше всех от Скрипача доставалось Таенну.
— Ты ничего не понимаешь, — доказывал Скрипач Даше, загнавшей его лежать после очередной диверсии. — Да, он стукнулся копчиком, когда кресло уехало. Но в этом есть и положительные моменты! Например, ты сама говорила, что алкоголь ему пить не нужно. Говорила или нет?
— Говорила, — подтвердила она.
— Ну вот! Он же в результате не выпил!
— Скрипач, все-таки ты порой излишне… — Даша захихикала. — Но лицо у него было… ой, мама…
— У него было очень естественное лицо, — с достоинством заметил он.
— А как ты это сделал вообще?
— Договорились с искином. Поставили на стол бутылку. Он подошел, взял бутылку и вместе с ней захотел сесть в кресло. Просто он не знал, что кресло тихо уедет на метр назад, потому что оно так на бутылку в руках реагирует. Ну, сел… остальное ты видела.