– Наши, – с облегчением выдохнул кто-то, поверив, что земля все же протянула "руку помощи" терпящим бедствие морякам. – Это наши! Наконец-то!
Слова застряли в глотке матроса, и радостная улыбка медленно сползла с лица, ставшего вдруг белым, словно мел. Выполняя разворот, самолеты на мгновение будто бы зависли прямо по курсу подлодки, демонстрируя плоскости крыльев и сдвоенные кили, украшенные едва различимыми черными, выведенными по трафарету надписями US Navy.
– Твою мать! Это американцы!!!
– Черт, они здесь, – сквозь зубы процедил Шаров, провожая взглядом истребители, летевшие в каких-то двух десятках метров над волнами, скрываясь там от лучей радаров, пронзавших пространство на много миль окрест, но вдруг оказавшихся абсолютно бесполезными.
Самолеты пролетели так низко, что кое-кто из находившихся на палубе матросов от ужаса не удержался на ногах, упав на колени, и теперь, стараясь не смотреть в глаза своим товарищам, неуклюже пытался встать во весь рост.
– На радаре, какого черта спите? – Владимир Шаров был готов собственными руками задушить своих моряков, ухитрившихся подпустить врага так близко, хотя ярость его была не более чем проявлением бессилия. – У нас янки над головой кружат!
Рев турбин вражеских самолетов стих, отодвинувшись куда-то к горизонту, и вдруг раздался вновь, стремительно приближаясь, все нарастая с каждой секундой – стервятники не хотели отпускать свою жертву. К подводной лодке на широких крыльях, из-под которых свисали оперенные "иглы" управляемых ракет, приближалась беспощадная смерть.
Экипаж "Северодвинска", вырванного из "родной" стихии, был слеп и глух, хотя люди делали все возможное, чтобы не оказаться застигнутыми врасплох. А против них была обращена вся мощь флота целой страны, сильнейшей державы. Спутник радиотехнической разведки SSU-2 первым послал сигнал, перехватив направленное в пространство излучение локатора русской подлодки. Этого оказалось достаточно, чтобы началась охота.
В американских штабах понимали, какую страшную опасность может представлять единственная русская подлодка, будь она вооружена баллистическими ракетами, а потому реакция была незамедлительной – патрульный самолет Р-3С "Орион" немедленно изменил курс, и вскоре скользивший по поверхности моря луч бортового радара наткнулся на препятствие. Экипаж "Ориона", в прочем, так и не увидел свою добычу – топливо было на исходе, предстояло возвращаться на базу, и потому к цели направились палубные истребители.
Звено F/A-18E "Супер Хорнит", взлетев с атомного ударного авианосца "Теодор Рузвельт", снизилось до высоты менее полусотни метров, проскальзывая под лучом русского локатора. Противник не должен был ничего заметить прежде, чем сами летчики позволят обнаружить себя, и этот маневр удался в полной мере.
– Браво-один, я Браво-два, вижу след! – ведомый пилот первым заметил пенную полосу, почти уже растаявшую, какая обычно остается позади крупного корабля.
– Изменить курс на один-три-ноль! Снизиться до ста футов!
Звено развернулось, опускаясь еще ближе к колышущейся поверхности моря, и, когда впереди тускло сверкнула почти целиком зарывшаяся в высокие волны гигантская "сигара", корпус субмарины, командир звена коротко скомандовал:
– Форсаж!
Одним махом преодолев звуковой барьер, истребители ринулись к цели, промчавшись над самой палубой подлодки, и пилоты видели, как внизу испуганно забегали, засуетились крохотные фигурки.
– Разведка сообщает, что эта русская субмарина отправила на дно "Гавайи", – сообщил пилот ведомой машины, провожая взглядом унесшуюся назад подлодку, тяжело ворочавшуюся под ударами волн. – Прикончили разом сотню моряков, отличных парней!
– Ублюдки, – усмехнулся командир звена, тоже не отводивший глаз от русской подводной лодки. – Уже обделались! Заходим на второй круг, Браво-два! Высота – пятьдесят футов! Причешем чертовых русских!
Два истребителя синхронно взмыли вверх, и, развернувшись, вновь обрушились на русскую подлодку, с все возрастающей скоростью как бы соскальзывая с невидимой горки – к мощи турбин сейчас добавилась и сила земного притяжения, придав самолетам дополнительное ускорение. Черное "тело" подводной лодки, обрамленной пенной каймой, заполнило прицельные кольца на колиматорных индикаторах, установленных на лобовом стекле каждого истребителя, точно напротив глаз летчиков.
Враг сейчас был уязвим и беззащитен, как никогда прежде. Смертельно опасная в своей стихии, русская подлодка теперь превратилась просто в громоздкую и неповоротливую мишень, и летчикам, что сидели за штурвалами "Супер Хорнитов", стоило немалых усилий убрать руки с гашеток, так и не пустив вражескую субмарину на дно.
Самолеты кружили и кружили, вились над тяжело переваливавшимся на волнах "Северодвинском", словно стервятники, ожидающие, пока смертельно раненый зверь ослабнет, и можно будет приступить к трапезе, вырывая куски теплого мяса из тела еще живой, но уже не способной защитить себя жертвы.
– Мы у них сейчас как на ладони, – затравленно выдохнул Шаров, как завороженный, следя за описывавшими круги над "Северодвинском" истребителями, остро, как никогда, осознав свое бессилие. – Проклятье, они же пустят нас на дно!
Практически неуязвимая на глубине, откуда могла угрожать целой эскадре, здесь, на границе двух сред подлодка, получив повреждения, после которых ее невозможно было считать полноценной боевой единицей, стала чудовищно беззащитной, и противник, понимая это, казалось, стремился растянуть удовольствие. Пилоты "Супер Хорнитов", нацеливших острые, точно наконечники копий, носы на "тело" русской подлодки, упиваясь своим могуществом, не торопились атаковать.
– Товарищ капитан, прикажите сбить их! – Вахтенный офицер с искаженным от ярости лицом и глазами, предательски блестевшими от слез, с надеждой взглянул на командира.
Если бы Владимир Шаров командовал не современным атомоходом, а какой-нибудь "щукой" или "эской" полувековой давности из тех, что бороздили эти воды во время последней великой войны, пуская на дно фашистские транспорты, по американским истребителям давно палили бы зенитные пушки. Даже самая маленькая субмарина прошлого несла на палубе хотя бы одну пушку-"сорокапятку" и не была настолько беззащитна, оказавшись на поверхности, как современные, до отказа напичканные электроникой и ракетами атомные подлодки. Однако и "Северодвинск", всплыв, не становился просто легкой добычей.
– Подать на палубу ПЗРК? – Вахтенный все так же выжидающе, молящим взглядом смотрел на своего командира, хмурого и угрюмого, кажется, даже переставшего замечать проносившиеся над подлодкой вражеские истребители. – Мы их срежем первой же ракетой! Они ничего не успеют понять!
Эти американцы были обречены с той секунды, когда только появились над "Северодвинском". В укладке ждали своего часа непревзойденные в своем классе переносные зенитные ракеты "Игла-М", способные беспощадно "наказать" зарвавшихся янки за их наглость. Впервые штатно ракеты "земля-воздух" получили стратегические ракетоносцы "Акула" проекта 941, сразу перестав быть беспомощными в надводном положении, и при создании новейшей русской подлодки решили не пренебрегать удачным опытом. И пусть несколько "Игл" в реальном бою были слабым подспорьем, одна мысль о них укрепляла дух моряков, а важность этого невозможно переоценить.
Владимир Шаров мог отдать приказ, и тогда эти два "Супер Хорнита", что летали так низко и так близко, скроются в серых волнах, и едва ли поможет катапульта – пилоты просто не успеют воспользоваться ею. Но "Северодвинск" после этого не сможет скрыться, уйдя на глубину, растворившись в шумах неспокойного моря, чтобы вновь вынырнуть из пучины где-нибудь в полутысяче миль, там, где его никто и никогда не догадается искать. Подлодка останется на поверхности, и тогда товарищи погибших американских пилотов смогут утолить свою жажду мести, заодно попрактиковавшись в бомбометании по подвижной цели.
– Оставить, лейтенант! – отрезал капитан "Северодвинска". – Янки теперь следят за нами всеми средствами и, раз вцепившись, больше уже не отпустят! Мы свое отвоевали, так не будем злить их теперь!