— Нет! — кричит знакомый голос с акцентом, принадлежащий тому, кого зовут Эли, и теперь в его голосе слышится гнев, почти рычание. Я ничего не вижу. Я слышу шум.
— Держите его, — приказывает тот, кого зовут Жиль. — Держите его.
— Отпусти ее! — кричит Эли. — Я убью тебя прямо здесь!
Боль пронзает меня насквозь, когда острые, как иглы, клыки вонзаются глубоко в мое горло, высасывая жизненную силу. Мне жарко, я в огне, и тело начинает сводить судорогой.
Затем все кончено. Клыки убраны. Теперь моя голова свободна и падает вперед, когда тот, кого зовут Джулиан, отпускает меня. Я ослабла, и у меня нет сил поднять голову. Я хватаю ртом воздух, когда меня охватывает невыносимая агония. Слезы застилают мне глаза и стекают по щекам. Я смотрю, как они падают на деревянный пол подо мной.
— Андорра, Майлз, — раздается угрожающее, ровное рычание. Это снова тот, кого зовут Эли. — Отпусти меня.
— Джейк, Ной, отпустите его, — говорит другой.
Затем, меньше чем через секунду, он оказывается здесь, рядом со мной. Знакомый мужчина. Поднимает мою голову и баюкает ее совсем не так, как раньше. Я чувствую, как дрожит его тело, когда он прижимает меня к себе. Я хочу вырваться, подраться с ним, но не могу. Какая-то часть меня все равно этого не хочет, и я не понимаю почему. Я неподвижна, у меня нет сил. Беспомощна. Это я ненавижу. Ненавижу.
— Ш-ш-ш, — шепчет он. Затем, прижавшись губами к моему уху, добавляет: — Soyez toujours. Ce sera pas mal, l’amour. (прим. пер. — фр. «Пока ты жива. Я люблю тебя»).
Я понятия не имею, что он мне сказал, но это успокаивает, и каким-то образом это успокаивает меня.
Пусть даже только на мгновение.
Суматоха, которая за этим следует, выше моего понимания. Тот, кого я знаю, движется молниеносно и бросается на того, кто меня укусил. Но прежде чем он добирается до него, на него набрасываются трое других. Он сопротивляется. Яростно ругается. Мечется.
Затем он меняется.
Я начинаю терять сознание, мое зрение затуманивается, но все же я вижу его. Он такой же страшный, как и прежний, с длинными зазубренными клыками и искаженным лицом.
— Почему, Аркос? — он кричит на старого. — Почему? — Он продолжает вырываться из рук троих, крепко держащих его.
Старик пожимает плечами.
— Так было быстрее, — говорит он. — Все хорошо. Единственный способ, которым она сможет сохранить контроль над своей нечеткой ДНК и защититься от яда моего старшего сына, — это добавить мою. Дело сделано. Но, — продолжает он, — вы все должны оставаться здесь, в замке Аркосов, пока для нее не пройдет время оживления. Она будет в крайне ослабленном и уязвимом состоянии, после чего, — он усмехается, — скажем так, с ней будет очень трудно справиться, пока меняется ее ДНК.
— Я могу с ней справиться, — свирепо заявляет мужчина по имени Эли.
Старик снова смеется.
— О, мой свирепый Дюпре, — говорит он. — Думаю, что нет. Хотя она и не станет вампиром, в ее теле будет циркулировать яд трех могущественных братьев-стригоев. Она будет настолько близка к тому, чтобы стать вампиром, насколько это возможно для человека. Но, в конце концов, это будет ее единственным спасением. Это понадобится ей, чтобы избавиться от влечения, вызванного Валерианом.
— Есть и другие способы! — кричит знакомый голос. Он пытается сделать еще один выпад, но его удерживают. Он так взбешен, что его голос не похож на его собственный.
— Мой сын, — говорит другой старик строгим и спокойным голосом. Он кладет руку на плечо сына. — Давай пока уйдем. Джулиан, — обращается он к старику, — спасибо за встречу.
Старик слегка кивает, и на его лице появляется леденящая улыбка. Он смотрит на меня как на мертвеца, вытирает каплю моей крови со своей губы и слизывает ее.
— С удовольствием, месье Дюпре.
Затем рядом со мной появляется еще один. Этот тоже знакомый, но все еще незнакомый.
— Мне так жаль, Райли, — шепчет он. — Правда.
— Отойди от нее, — требует другой, Эли. Предупреждение ясно даже мне, когда я начинаю засыпать.
Внезапно мое тело содрогается, разгневанный знакомый оказывается рядом, прижимает меня к себе, и я снова погружаюсь в благословенную темноту.
— Райли, Райли, тссс… — успокаивающий голос. Это тот, кого зовут Эли? Похоже на него. Почему он так беспокоится обо мне? — Я здесь, — говорит он.
Холодная мокрая тряпка промокает мне лоб, щеки, горло. Жгучий жар сотрясает мое тело изнутри, и я не могу унять сильную дрожь. Моя кожа такая горячая, что чуть ли не слезает, как при сильнейшем солнечном ожоге. Загорелая, белая кожа в безоблачный, безлесный, безветренный августовский денек южного лета. Вода. Я хочу воды.