Здесь только что было совершено преступление! Холанд встал.
– Я теряю время, – подумал он. – Нужно вызвать полицию.
Он снова направил луч фонарика на тело девушки, не в силах поверить, что она действительно мертва. Нагнувшись, он заставил себя дотронуться до ее шеи, и не обнаружил никаких признаков биения артерии. Его снова затошнило. Отступая, Кен поскользнулся, и в ужасе понял, что наступил в лужу крови, образовавшуюся на полу. Кое-как вытерев ногу о ковер, Кен вернулся в гостиную. Эта жуткая ночь, темнота, рассекаемая лишь молнией и потрясаемая раскатами грома, могла бы присниться в страшном сне, но все это, увы, было реальностью.
Холанд, спотыкаясь, подошел к бару, налил себе полный стакан виски и одним махом осушил его. Это позволило ему слегка успокоиться, он стал водить лучом фонарика в поисках телефона и, наконец, обнаружил его на маленьком столике у дивана. Шагнув туда, Холанд вдруг остановился.
– А что если полиция не поверит мне? Что если они обвинят меня в убийстве Фей?
Он почувствовал, что волосы у него на голове зашевелились. Даже, если ему поверят, и найдут настоящего убийцу, он должен будет выступить на процессе свидетелем. И как же он объяснит свое присутствие в этой квартире? Все выплывет наружу, правду узнает Энн, узнают сослуживцы в банке… Во рту у него пересохло. Он уже видел свое имя на первых страницах газет. Все будут хихикать и обсуждать: как только жена уехала, муж сразу же отправился к проститутке!
– Уходи отсюда, – тихо сказал себе Кен. – Ты ничего не сможешь для нее сделать: она мертва. Подумай лучше о себе и скорей убегай отсюда.
Холанд пошел к двери, но тут же остановился. В квартире оставались отпечатки пальцев, по которым полиция могла отыскать его. Нельзя было поддаваться панике и бежать, не уничтожив следы своего пребывания. А для этого нужен свет. Нужно найти щиток. Может быть, он на кухне? Щиток с пробками, действительно, оказался на кухне, Холанд сменил перегоревшую пробку и включил свет. Он старательно протер носовым платком все, до чего дотрагивался, и вернулся в гостиную.
Его шляпа одиноко лежала на стуле. Холанд совершенно забыл о ней, и если бы убежал, поддавшись панике, шляпа выдала бы его с головой: на подкладке стояло “Кен Холанд”. Чтобы не забыть шляпу наверняка, Холанд тут же надел ее. Он подобрал осколки стакана, завернул в газету, каблуком превратил их в порошок и, пройдя на кухню, выбросил в мусорное ведро. Взяв с умывальника губку, он вернулся в гостиную и тщательно протер там все, включая бутылку с виски. Вытряхнув из пепельницы окурки, он вымыл ее под краном. На всякий случай он провел губкой и по телефону.
Оставаться в этой квартире дальше было опасно.
Заставив себя собраться, он прошел в спальню и, стараясь не глядеть на труп, положил фонарик, предварительно вытерев и его. На ковре лежал кинжал с синей ручкой. Если бы убийца принес его с собой, то ни в коем случае не бросил бы здесь. Но как ему удалось проникнуть в квартиру? Ясно, не через окно. У него должен быть ключ, или, может быть, отмычка. Впрочем, какое это имеет значение?
Время шло. Уверенный, что не оставил следов, Холанд решил поторопиться. Нужно только смыть кровь с рук и внимательно осмотреть одежду.
Пройдя в ванную, он носовым платком повернул кран, тщательно вымыл руки, вытер их полотенцем и взглянул в большое зеркало. Сердце его болезненно сжалось: на внутренней стороне левого обшлага краснело маленькое пятнышко. Опустив глаза, он заметил еще одно пятно на манжете брюк. А что, если бы кто-то увидел это раньше его? Он включил воду посильней и стал тереть испачканные места губкой. Материя изменила свой цвет, стала грязной, но пятна все же исчезли. Понимая, что больше сделать уже ничего нельзя, Холанд положил губку, вымыл порозовевшую раковину и погасил свет. Нужно было уходить. Он бросил прощальный взгляд на дверь спальни.
Гроза прекратилась. Гром гремел где-то вдалеке, но дождь еще стучал в окна. Холанд подумал, что сделал все от него зависящее. Эта история не должна была иметь для него никаких последствий.
На часах было без двадцати три. Если ему повезет, он никого не встретит на лестнице. Холанд подошел к двери, погасил свет и взялся за ручку.
А что если он кого-нибудь встретит?..
Сделав над собой усилие, Холанд начал поворачивать ручку и вдруг замер: по ту сторону двери кто-то дышал. Прошло несколько тягостных секунд, и неизвестный сначала осторожно, а потом все более ожесточенно начал царапать дверь.
Холанд задержал дыхание, но сердце его бешенно колотилось. Раздалось легкое повизгивание, и Холанд, мгновенно успокоился, вспомнив о болонке Рафаила Свитинга. Но успокаиваться было рано: Свитинг видел, что Фей вернулась не одна, он разглядывал Холанда так, что, конечно же, запомнил мельчайшие детали. Когда полиция обнаружит труп, сосед Фей сразу же расскажет о Холанде.
Кен закрыл глаза. Какой ужас!
– Не распускаться! – приказывал он себе. – На свете живут сотни людей, похожие на меня. И даже если у полиции будут мои приметы, это ей мало поможет.
Держась за ручку двери, Холанд слышал, что собачонка настойчиво рвется в квартиру. Потом на лестнице послышались шаги.
– Лео! Иди сюда! – позвал хозяин, но болонка не слушалась.
Холанд ждал, сердце его колотилось так громко, что он боялся, как бы его не услышал Свитинг.
– Иди сюда, или я поднимусь за тобой, – звал тот. – Ты очень непослушный пес.
Кен отступил от двери и затаил дыхание.
– Иди же, что ты там вынюхиваешь? Наступило долгое, мучительное молчание, и наконец у двери послышались легкие шаги. Снова стало тихо, и Кену показалось, будто Свитинг стоит, прижав к двери ухо. Собака перестала царапаться, Кен различал теперь лишь биение собственного сердца да шум дождя, колотившего по стеклам. И тут случилось нечто, заставившее Кена похолодеть: ручка стала поворачиваться, и дверь слегка подалась. Кен, придя в себя, придержал ее ногой, а потом навалился всем телом, тщетно пытаясь обнаружить задвижку. Попыток открыть дверь с той стороны больше не было.
– Идем, Лео, – сказал Свитинг, повысив голос. – Мы должны вести себя тихо, иначе мисс Карсон проснется и заругает нас.
Холанд прислонился к двери, чувствуя, что пот заливает ему глаза. Удаляющиеся шаги позволили ему наконец перевести дыхание, но только Кен расслабился, как за спиной раздался телефонный звонок.
Гроза прошла и, кроме телефонного звонка, резкого и настойчивого, ничто не нарушало тишину.
– Боже мой, таким звонком можно разбудить весь дом! Кто может трезвонить в такое время?
Холанд ждал, дрожа всем телом, а телефон все звонил.
– Должен же он замолчать? Не будет же это продолжаться без конца…
Но телефон звонил до тех пор, пока у Кена не сдали нервы. Он зажег свет и снял трубку – Фей? Это Сэм.
Холанд узнал голос негра из “Голубой розы”.
– Послушай, девочка, – продолжал тот. – В городе видели Джонни, он ищет тебя. Говорят, он справлялся о тебе в Парадиз-клубе…
Погруженный в свои мысли, Кен изо всех сил прижимал трубку к уху. Кто такой этот Джонни? Может быть, он и убил Фей?
– Фей, – нетерпеливо позвал Сэм Дарси, – Ты меня слышишь?
Трясущейся рукой Кен положил трубку. Этот Дарси, без сомнения, будет звонить сейчас снова. Нужно что-то сделать с телефоном. Он схватил со стола какую-то газету, оторвал кусок и, скрутив маленький плотный шарик, засунул в мембрану. Едва он сделал это, телефон зазвонил опять.
Холанд в последний раз оглядел гостиную, погасил свет и, приоткрыв дверь, выглянул на лестничную площадку. Она была пуста.
– Нужно бы протереть ручку двери, – подумал Холанд и закрыл дверь. Остановившись на площадке, он прислушался. В доме было тихо. Тогда Холанд на цыпочках подошел к перилам и взглянул вниз. Там тоже было пусто, но дверь в квартиру Рафаила Свитинга приоткрылась. Наверное, “кремовый пирог” сидел в темноте свой квартиры и наблюдал от нечего делать за лестницей. Кен колебался: подождать, пока закроется дверь, или спускаться прямо сейчас? За спиной слышалось легкое дребезжание телефона. Он предпочел бы подождать, но риск был слишком велик: Сэм Дарси может прийти сюда, чтобы узнать, почему Фей не отвечает. Нужно было как можно скорей уходить отсюда. Если пройти быстро и тихо, Свитинг ничего не заметит.