К чертежу было еще пять листов разработок. Евлампьев сделал их раньше, по ходу основной работы, и они лежали, скрученные трубками, ожидая своего часа, в веревочных иеглих за «спиной» у кульмана — на задней стенке доски.
Он вынул их, развернул каждый, оглядел — в общем-то, неизвестно зачем, прощаясь, что ли? — свернул, всунул внутрь основного и, взяв чертежи под мышку, пошел к Лихорабову.
Лихорабов стоял у кульмана и работал. Пиджак сего, как и у Евлампьева, висел на стуле, ворот белой рубашки был расстегнут, и галстук расслаблен.
— Н-ну! — сказал он, отрываясь от доски и кладя карандаш в желобок под ней.— Н-ну, Емельян Аристархыч! Нет слов, меня душат слезы. Готово, в самом деле?
— Так а что же? — пожал Евлампьев плечами, стараясь не показать своего смешного, должно быть, со стороны радостного возбуждения.Как сказано, так и сделано.
— М-мг, м-мг,— удовлетворенно проговорил Лихорабов, беря у Евлампьева рулон, сел за стол и стал разворачивать чертежи. Развернул, глянул в них быстрым, беглым взглядом, поднял лицо к Евлампьеву и повторил: — Нет слов, меня душат слезы.— Потянулся мимо Евламльева к кульману, выцарапал из желобка карандаш и стал расписываться в узенькой пустой графе напротив слова «проверил».
Евлампьев несколько растерялся.
— А… что, Алексей Петрович, — спросил он, глядя, как Лихорабов полнимает левой рукой листы над столом, освобождая очередной чертеж, и подмахивает его, — что, совсем смотреть не собираетесь?
— После вас-то? — снова поднял на него глаза и опустил Лихорабов.— Да вы что!.. Это вам после меня смотреть. А мне после вас что… Больной я, что ли?
— Алексей Петрович, погодите,— Евлампьеву сделалось не по себе.— Ну, я понимаю… доверие… Но все-таки… все все-таки ошибаются, никто не застрахован…
— Какие уж тут ошибки, Емельян Аристархыч!— Лихорабов скатал чертежи, встал и подал рулон Евлампьеву.— Как вы тогда, когда мы еще в школу бегали, сконструнровали эти установки, так мы их и шлепаем, не меняя конструкцни. Ну что, ну поставили вы где-нибудь не тот болт, ну и что? — Он засмеялся. — Да не беспокойтесь. Несите их Вильникову, Вильников все равно по каждому, как сапер, проползет. Чего двойную работу делать…
Это точно — Вильников проползет. Как и он, Евлампьев, в свое время. И действительно, прав Лихорабов: двойная работа. Но он бы на его месте все-таки не смог так же… И понимал бы, вот как сейчас понимает, и не смог.
Он взял у Лихорабова чертежи и снова сунул их ссбе под мышку.
— Сейчас, значит, Емельян Аристархыч, за пятую секцию, как, в общем, и уговаривались, — сказал Лихорабов. — Ага?
— Ага, — согласился Евлампьев и пошел от него по уже изученному, освоенному лабиринту пути между кульманами в сторону выхода, в комнату руководителей групп.
И Вильников, и Молочаев, и Бугайков — все трое — былн на своих местах. У них было, видимо, что-то вроде таймаута, кто-то рассказал что-то смешнос, и тсперь все трое хохотали — Евлампьев услышал смех, еще подходя к двери, — и Бугайков, так тот от смеха прямо лежал своей круглой лысой головой на столе.
— Ну, брат‚— не давая Евлампьеву поздороваться, сквозь смех сказал ему Вильников,— и воспитал ты кадра! Такие анекдоты заворачивает — жизнь прожил, подобного не слыхал. Привет! — поднял он свою толстую мохнатую руку. И кивнул на рулон у него под мышкой. — Сдавать принес?
— Сдавать,— сказал Евлампьев, садясь на стул сбоку вильниковского стола. Вот так же когда-то стоял возле его стола стул и так же приходили к нему со свернутыми в рулон чертежами.— На,— подал он Вильникову чертежи.
— А-га…— сказал Вильников, опуская рулон на стол и отгибая правый угол листов, чтобы заглянуть в штамл.— Та-ак, подписано все… А точно Лихорабов проверял? — неожиданно спросил он Евлампьева, откидываясь на спинку стула и скрещивая на груди руки.
Евлампьев растерялся. Он не был готов к подобному. Нелепо как получалось. Оставил бы уж чертежи у Лихорабова, сам бы он их и сдал… Сказать, что ие проверял, как оно и есть на самом деле, — выходит, подвести парня, да и что проку? Ну, отдаст Вильников ему проверять их, полежат они у него неделю — и принесет он их обратно, даже не развернув. Сказать, что проверял? Наверное… О господи, если бы повернулся язык! Да, надо сказать, что проверял… но как?!
— Ну что ты замялся? — сказал Вильников.— Не проверял, да? Знаю я Лихорабова!
— Так тебе что, его подписи мало? — махая рукой в сторону рулона и быстро уводя глаза от взгляда Вильникова, пробормотал Евлампьев.