- Шон! Кто это к нам пожаловал? – голос из-за двери зазвучал мягко и приветливо.
Собака – огромная, лохматая, - поднялась на лапы, потянулась, зевнула и как-то смешно, тоненько и гнусаво заскулила, просясь в дом.
- Добрый вечер! Я к Асте, - сказала я негромко, стараясь придать своему голосу одновременно вежливость и уверенность. Такое сочетание – лучшее при устройстве на работу и при знакомстве с новыми людьми, но не всегда оно у меня получается, точнее, не получается только с уверенностью. Сегодня, по-моему, совсем не получилось. Потому что собака была уж очень большая, а хозяйка квартиры, показавшаяся в дверном проёме, - очень уж необычная. Высокая, худощавая, облаченная в просторный шелковый халат цвета марсала, с густыми серебристо-седыми волосами, собранными в высокий пучок, она внимательно глянула на меня большими тёмными глазами и энергично кивнула, отчего длинные серебряные серьги в её ушах закачались.
- Входи, Полина.
В узкой, длинной, тускло освещенной прихожей было такое нагромождение старой мебели и всяких вещей, что я едва протиснулась между ними, и вслед за Астой вошла в небольшую гостиную. Здесь тоже было довольно тесно и почти совсем темно: антикварная мебель красного дерева и бордовые портьеры на окнах поглощали свет… Пристально глядя на меня почти немигающими глазами, хозяйка молча указала на диван, вытянув тонкую и изящную, как у балерины, руку, унизанную серебряными браслетами. Я присела на краешек и скосила глаза на огромного белого попугая в клетке. Тот, втянув голову в плечи (если у птиц есть плечи), скосил чёрный, блестящий, как бусина, глаз на меня.
- Ты любишь животных, - сказала Аста утвердительно.
«Да, больше, чем людей, и за это гореть мне вечным пламенем в аду» - подумала я.
- Гм…Ну, это лишь с позиции церкви, - задумчиво проговорила женщина, отвечая на мою мысль. – Не стесняйся, поговори с ним.
Я послушно поднялась с дивана и приблизилась к клетке.
- Жак, как тебе наша новая гостья? – в голосе Асты, глубоком и звучном, как виолончель, угадывалась улыбка.
- Добрый вечер, господин Жак! - Обратиться к этой роскошной птице как-то иначе у меня не получилось. - Как поживаете?
Попугай качнулся на жёрдочке, расправил шикарные крылья и тихо пробормотал что-то неразборчивое. Потом мягко спрыгнул на пол клетки, порылся с озабоченным видом в кормушке, извлёк оттуда семечку подсолнечника и в клюве протянул её мне сквозь прутья решетки. Я растерянно смотрела на Жака, а он – выжидающе – на меня. Подождав немного, бросил семечку и взял из кормушки другую – тыквенную, - видимо, решив, что у меня какое-то предубеждение против подсолнечника….
- Ну, так с чем ты пришла? – спросила Аста, когда я вернулась на свое место на диване, сжимая в руке угощение Жака.
- Хроническое невезение…так можно сказать, наверное.
- Например? - Длинными сухими пальцами женщина вытянула сигарету из пачки.
Я рассказала ей про апельсины.
- Понимаю. Ну, так что же?
Я пожала плечами:
- Да ничего. Просто это было уже последнее, и оно меня доконало.
- Понимаю. – Аста глубоко затянулась, прикрыв глаза. – Кстати, апельсины были вкусные?
- Ну да.
- Замечательно. – Женщина улыбнулась, и я удивилась тому, какие ровные и белые у нее зубы: для пожилой, курящей дамы весьма необычно.
Я сложила руки на коленях и принялась рассматривать комнату, тогда как хозяйка продолжала изучать моё лицо, вглядываясь сквозь тонкую завесу голубоватого сигаретного дыма.
Вдоль одной из стен стоял высокий и длинный стеллаж с книгами – сотни тёмных, позолоченных или посеребренных книжных корешков чинно взирали с полок. Вдоль другой – старинная, красного дерева мебель: шкаф, комод и буфет, наполненный бесчисленными вазочками, бокалами, кубками, подстаканниками из скани и бронзовыми подсвечниками. Ковер на полу был слегка потертым и потускневшим от времени, но всё же было видно, что когда-то он стоил немало и был привезен издалека, из самой Персии, может быть.