— Что дальше?
— Вдруг я вижу впереди эту церковь. Я никогда в жизни в ней не был, но вот она, и я думаю, внутри должны быть люди, не так ли, ведь сегодня Пасха. Я, похоже, потерял тогда чувство времени, не сообразил, что в половине третьего, в три службы быть не может — праздник. Но входная дверь была открыта.
— Распахнута?
— Нет, нет. Незаперта. Я толкнул ее, и она оказалась незапертой. Они были совсем близко от меня, парень, хорошо, что она была незапертой, меня в убили прямо на ступеньках церкви. Поэтому я вбежал с разбитой головой, кровь льется, эти шестеро сзади, и первое, что я подумал: они меня окружают, парень, крики сзади и впереди, я погиб!
— Что значит «крики впереди»?
— Как будто из-за этих колонн. Кричали два человека.
— Из-за каких колонн?
— Тех, что в правой части церкви, знаешь? А за колоннами, как я догадываюсь, должна быть маленькая комната, потому что…
— Это там, откуда доносились крики? Маленькая комната за колоннами? В правом крыле церкви?
— Я только думаю, что это была комната, я никогда в ней не бывал. Но дверь открыта, и выходит священник…
— Из этой комнаты?
— Из чего угодно, что было за дверью. Он слышал, понимаете, все эти крики в церкви. Слышал, как они кричали «ниггер», готовые убить меня, вот так, и слышал, как я кричал: «Помогите! Кто-нибудь, помогите мне!» Поэтому он вышел, удивленный и испуганный, и первое, что он видит, — меня, текущую кровь из моей головы, и он подходит: «Что это, что это?», словно не верит своим глазам, понимаешь, вот ниггер, истекающий кровью, кровь на полу, и шесть белых парней гонятся за ним. Тогда я кричу: «Эй, человек, помоги мне, они хотят убить меня!» И священник врубился, что происходит, моментально, парень, и встает между мной и ними, и говорит им: «Вон, вашу мать, из церкви!» Говорит им: «Это дом Господа, как смеют они…» и прочую муру. В это время кто-то позвонил копам, и ко времени, как они появились, снаружи уже была большая толпа, все кричали и вопили, хоть и не понимали толком, что, к чертовой матери, случилось. А в госпиталь меня повел патер. Полицейские слишком напугались! Если ты собираешься писать рапорт…
— Да.
— Ты непременно отметь: эти козлы слишком перепугались, чтоб посадить меня в машину и отвезти за шесть кварталов в «Грир». Мне пришлось идти со священником.
— Я отмечу это, — пообещал Карелла.
«Хорошенькое дело! — подумал он. — Полиция защищает себя! Простой прискорбный факт. Но я его отмечу».
— Говоришь, когда ты вбежал, священник с кем-то спорил…
— Да.
— Известно ли тебе, с кем?
— Нет. Это было за дверью.
— Это был мужчина? Женщина?
— Похоже, мужчина. За мною гнались шесть трахнутых парней, пытавшихся меня убить, и ты думаешь, я дал бы кусок дерьма тому…
— Почему ты решил, что они спорили?
— Они кричали друг на друга.
— О чем они говорили?
— Я слышал только громкие голоса.
— Два голоса? Или больше?
— Не знаю.
— Ладно… Когда все кончилось… ты видел кого-нибудь?
— Что ты имеешь в виду?
— Кто-нибудь выходил из той комнаты?
— О, нет! Мы пошли прямо в госпиталь. Копы расчищали дорогу в толпе, и мы со священником шли сквозь толпу. В церкви никого больше не видел.
— Ты знаешь, что ночью в четверг убили отца Майкла?
— Конечно, знаю. А еще знаю, кто это сделал.
Карелла замер.
— Те подонки, — сказал Хупер. — Они поклялись на крови убить меня и священника. За то, что случилось на Пасху. Сейчас они прикончили священника, значит, я следующий! А за что? За то, что шел по улице, считая это своим собственным трахнутым делом!
— За черный цвет, — добавила Серония.
Карелле было нечего возразить.
— Очень рад, что вы пришли, мисс Лунд, — сказал Хейз. — Знаю, сегодня — суббота, а я терпеть не могу распоряжаться чужим временем.
— Ничего страшного, — ответила она. — С удовольствием помогу, чем смогу.
Часы на стене показывали двадцать минут двенадцатого. На Крисси были голубые джинсы, кожаные сапоги, белая тенниска и кожаная куртка с бахромой. Никакой косметики, кроме губной помады и карандаша для век. Длинные светлые волосы были стянуты сзади в «конский хвост». От нее веяло запахами весенних цветов.
— Как я уже говорил вам по телефону, из лаборатории пришла целая кипа писем, счетов и другие бумаги, короче, все материалы отца Майкла. Я только что кончил их разбирать. Дело в том, что лаборатория обнаружила на них очень четкие отпечатки, и мы…