– Какое чудесное утро! Только один ты можешь ходить хмурым в такой ясный день, – заметил он шутливым упрёком, – Иво, я никогда не видел тебя радостным и говоришь ты всегда одинаково ровно, без эмоций.
– Слова – это способ передачи информации, не белее того, – сухо заметил рептилоид.
– А по-моему, это способ передачи эмоций и чувств.
– Поэтому вы придумали петь? – Иво обратил внимание на Амару, которая подходила к собеседникам.
– Доброе утро! – поприветствовала она собеседников и надела только что сплетённый ею из растущих здесь цветов венок на голову Адаму.
Такой же венок украшал её длинные чёрные шелковистые волосы, которые как водопады в ночи ниспадали с её плеч, повторяя очертания её изящного тела. Наполненные счастьем и радостью голубые глаза горели как звёзды на тёмном небосводе, а её ангелоподобное лицо украшала очаровательная добрая улыбка.
– Здравствуй, – отчеканил Иво в ответ на её радостное приветствие.
– Доброе, Амара! – ответил Адам и, сняв венок со своей головы, стал рассматривать его, – Очень красиво, – улыбнулся он девушке.
Адам повертел венок в руках, снова надел его себе на голову и, повернувшись к Иво, продолжил:
– Пение это тоже способ общения. Общение с миром и с самим собой.
– Как скажете, – всё так же безразлично произнёс рептилоид, в очередной раз свершившись со своим прибором, что висел у него на поясе, – Но сейчас у нас нет времени на песни. Пора начинать эксперимент.
Глава 2
Звуки будильника наполнили комнату, нарушая сон спящего. Как же раздражает этот звук! Особенно когда просыпаешься, чтобы идти на осточертевшую ненавистную работу. Либер нащупал рукой будильник, стоявший на тумбочке рядом с кроватью у изголовья и даже не открывая глаз выключил его. Опять пора на проклятую работу… И так каждый день люди по всему миру просыпаются под звуки будильника, чтобы бежать на работу. Мы каждый раз просыпаемся, чтобы вовремя успеть к нашему «колесу», в котором вынуждены крутиться подобно белке. Каждый день в одно и то же время мы запрыгиваем в это дьявольское колесо и бежим в нём пока нам не прикажут идти домой. А говорят нам об этом опять же часы. С нами даже не разговаривают, а просто приучили жить по часам. За нас уже решили когда нам просыпаться, когда есть, когда спать… Миллионы людей каждый день просыпаются с мыслью опять мчаться на омерзительную работу. Перспектива не очень радостная, может быть, поэтому по утрам столько недовольных лиц вокруг. Безжалостные стрелки часов словно плети хозяев подгоняют нас, и в этом бешеном темпе незаметно пролетает вся жизнь. С такими нерадостными мыслями в голове Либер, не желая вставать с постели, лениво перевернулся на другой бок, лицом к окну. Первые лучи солнца наполняли комнату. Он почувствовал лучи на своём лице, открыл глаза и увидел как за окном рождается новый день. Свет наполнял не только комнату, но и самого Либера, отгоняя мрачные мысли и заставив приветственно улыбнуться взошедшему Солнцу.
– Одно радует. Я просыпаюсь вместе с Солнцем! – вслух закончил он свои размышления и сел на кровати.
Либер жил в стандартной комнате для рабочих. Таких общежитий было очень много и все они были построены однотипно. Поскольку Либер был холостяком, жил он в стандартной однокомнатной квартире. Небольшая комната около 15 квадратных метров в которые уместились и спальня, и кухня. В дальнем левом углу было единственное в квартире небольшое окошко, которое смотрело на восток, чему Либер был несказанно рад. Рядом с окном стояла кровать, а с другой стороны кровати тумба с тем самым противным будильником. На противоположной от кровати стороне располагалась маленькая кухня. У стены стояли небольшой холодильник, СВЧ печь, шкафчик для посуды и раковина. Посреди комнаты находился обеденный столик, за которым могли уместиться не более двух человек, и два стула. Прямо напротив обеденного столика находился выход из комнаты, который через узкий коридор упирался в дверь. Справа от входной двери был шкаф для одежды, а слева совмещенный санузел. Такие стандартные комнаты выдавали всем одиноким рабочим. Если же кому-то хотелось квартиру побольше, то необходимо было обзавестись семьёй. Но мысли о женитьбе нагоняли тоску на Либера, и он вполне довольствовался своей комнатушкой.