— Но? — подсказал Виктор.
Уриэль беспокойно повернулся на каблуках и подошел к окну, выходившему на ухоженный парк. Он мог легко ощутить десяток вампиров, которые патрулировали территорию, а также обширный ряд туннелей под поместьем. Совсем рядом он чувствовал Джульетту, пару Виктора, и в личных покоях, фей, которые с радостью предоставляли ужин (и все остальное, что можно только пожелать) для многих воинов.
Включая восхитительную фею, которая должна была быть у него сегодня в меню.
— Но я предпочел бы вернуться к нашей охоте за Сильвермистоми, — сказал он сквозь стиснутые зубы.
Виктор долгую минуту молчал, потом отошел в сторону от Уриэля, его взгляд скучно прошелся по профилю Уриэля с ощутимой силой.
— Я никогда не давил на тебя поделиться тем, что произошло в вашей битве с джиннами, даже когда я в конце концов понял, что тебя…изменила эта встреча, — сказал он, вежливо обращаясь к Уриэлю, намекая на его резкий всплеск силы. Вампир обретал свою полную силу в течение нескольких первых десятилетий после своего преобразования. Это было неслыханно, получить мастерский уровень после столетий жизни.
— Я думаю, что это время пришло.
— И если я выбираю не делать этого?
— Я не буду заставлять тебя.
Уриэль разжал челюсти, принимая неизбежное.
Он знал с той самой минуты, когда Тайн прибыл в Лондон со своей половинкой породы джиннов, что истина должна выйти.
Судьба была слишком большой болью в заднице, чтобы не вмешиваться… снова.
— Это не очень хорошая история, — сказал он, неохотно начиная. Не только потому, что он сделал все возможное, чтобы блокировать болезненные воспоминания, но и потому что она не доставит Виктору радости.
Его губы насмешливо искривились.
Черт возьми, это было преуменьшение года.
— Тогда это не должно быть трудным рассказать, — указал Виктор. — Можно начать с момента, когда мы пошли в доки, чтобы биться с джинном. — Уриэль продолжал пристально смотреть в окно, прослеживая залитые лунным светом сады, но в своих мыслях он вернулся на два столетия назад, когда Виктор вел свой клан (вместе с его упрямой парой) в тоннели под лондонские доки, решив изгнать чистокровного джинна, который там поселился.
Он не знал, чего ожидать. Никто из них не знал. Джиннам было запрещено Оракулами жить в этом измерении. Они были слишком сильные, слишком жестокие, и слишком талантливы во увлекании в свои объятья всех остальных демонов, которых они делают своими бездумными рабами. Нельзя не упомянуть, что они аморальные ублюдки.
Уриэль, однако, был глупо уверен, что весь клан вампиров сумеет убедить запрещенного демона уйти на менее опасное место.
— После того как мы разошлись в тоннелях, Йохан и я направились в сторону Темзы, в надежде загнать зверя в ловушку, — сказал он, его тон надломился.
— Надежная стратегия.
— Мы не ушли далеко, когда вошли в пещеру. — Он все еще помнил сырость, затхлый запах бесплодной пещеры, которая была разбавлена неожиданным ароматом приближающейся грозы.
— Йохан окружил слева, пока я окружил справа. Я чувствовал, что-то было рядом, но это был…
Он пожал плечами, поворачивая голову, чтобы встретиться с пристальным взглядом Виктора. — Неуловимый. Как плохое качество сотовой связи мелькало вне обслуживания. — Виктор кивнул, его лицо было мрачным. Уриэль знал, что старший вампир, воспоминает о битве с Джинном, это были точно не солнечные счастливые мысли, хотя его паре, в конце концов удалось убить ублюдка.
— Чистокровный Джинн не из этого мира. Поэтому их так сложно поймать и еще труднее убить.
— Так, Йохан это и узнал, — согласился сухо Уриэль. — Одну минуту он стоял возле входа в пещеру и в следующую был пронзен молнией. — Уриэль содрогнулся. Йохан был его братом на протяжении двух веков. Он заслуживал лучшего конца.
— Он ничего не понял. У него не было шанса.
Виктор потянулся, чтобы положить руку на плечо Уриэля.
— Йохан был воином. Он понимал опасности своего положения, как и ты. Ты не виноват в его смерти.
— Ты думаешь, что я виню себя?
— А ты не винишь?
Уриэль резко покачал головой.
— Нет.
Виктор не был в этом уверен.
— Уриэль.
— Я не виню себя в его смерти, — Уриэль заверил своего собеседника, не в силах скрыть горечь в голосе.
— Я виню Джинна, в том что оставил мне жизнь.