Два воина, суровый ветеран, кряжистый седой мужик, и стройный юноша, тем не менее, удостоившийся чести сопровождать своего вождя в долгом и опасном походе, переглянувшись, одновременно вытянули из ножен клинки, став по обе стороны от лестницы. Их товарищи, став вокруг башни, взяли на прицел своих арбалетов подступающие дома, словно опасаясь притаившейся там засады.
- Напрасная предосторожность, - покачал головой маг. - Варвары, что населяют эти земли, никогда не посмеют явиться сюда. Страх станет нашей защитой, лучшей, чем стрелы и мечи! Здесь мы находимся в большей безопасности, чем где-либо еще.
Вероятно, маг был прав, ибо за последний день, что отряд провел в пути, им не встретилось никаких следов местных жителей, словно и впрямь опасавшихся приближаться к мертвому городу. Снежный покров пребывал в девственной неприкосновенности, и нигде невозможно было обнаружить хоть какой-то след. Не только отпечатков человеческих ног, но даже и звериных лап не было видно, куда бы ни падал внимательный взгляд искушенных воинов и следопытов.
- Что ж, - рыцарь смерил взглядом башню, осмотрев ее от подножья до шпиля. - Не будем стоять на пороге. Идем!
Они вошли, сразу оказавшись в гулком сумраке. Внутри башня казалась еще больше, чем снаружи. Рыцарь не придал этому никакого значения, приняв, как должное. Но его спутник, тот, кто величал себя магом, мысленно лишь восхитился мастерством чародеев древних эпох, умевших проделывать такие фокусы с пространством, какие и не снились нынешним волшебникам, пусть те и именовали себя хоть трижды великими. Сейчас только и можно было с горечью подумать, сколь многое унесли с собою в могилу чародеи минувших веков.
Пришельцы шли по анфиладам комнат и сводчатым коридорам, невольно стараясь ступать как можно тише, дабы не нарушать пронзительную тишину. Даже мельчайшие детали здесь, в этих залах из серого мрамора, были призваны внушать почтение и некоторый страх, и те, кто незваными ступили под своды башни, в полной мере прониклись этими чувствами.
Чародей не мог сдержать трепета перед величием великих магов прошлого, чью мощь он ощутил сейчас в полной мере. И еще он чувствовал волнение, ибо мечта его, замысел, что этот маг лелеял много лет, сейчас была близка к осуществлению, стоило только сделать несколько шагов.
Воины, что шли позади, готовые в любой миг стать на защиту своих предводителей, ничего не понимали в магии, но и их огрубевшие сердца не оставила равнодушными царившая в этой башне, давно покинутой, но не утратившей и сотой доли своего величия, торжественная атмосфера. Они чувствовали себя чужаками здесь, незваными гостями, и старались быть как можно менее заметными, не произнося ни слова и даже дыша тише, чем обычно.
Из всех, кто ступил под своды шпиля, названного некогда Башней Тайн, пожалуй, только рыцарь, словно разучившийся чувствовать, обратившись в зомби, голема, ожившую куклу, взирал на подчеркнуто строгое великолепие совершенно бесстрастно, едва ли не со скукой, которая, в прочем, тоже не касалась его сердца уже многие годы, точно так же, как радость или любовь.
Если снаружи влияние неумолимого времени было хоть немного заметно, то здесь, в этих покоях, давно оставленных их хозяевами, все выглядело так, точно и не минуло больше полутысячи лет с того мига, как умер величественный город. Мозаики были такими же яркими, точно неведомые мастера едва закончили работу над ними, золота сияло, ничуть не потускнев за века, и гобелены, украшавшие стены, ни несли на себе и намека на тлен.
Коридор, обвивавший башню, вывел пришельцев, почувствовавших себя воришками, забравшимися в жилище богатея, к широкой лестнице, спиралью закручивавшейся вверх. Маг, не раздумывая, сделал первый шаг, став на нижнюю ступень, изготовленную, как и вся лестница, из настоящего янтаря.
Покои второго яруса, отделанные розовым камнем, производили несколько более легкомысленное впечатление. И опять можно было только подивиться спокойствию мага, разгуливавшего по скованным стужей и безмолвием комнатам, точно явился к себе домой. Уверенно он двинулся по широкому коридору, оставив своих спутников далеко позади.
Наконец маг добрался до цели и, толкнув тяжелую дверь, оказался в довольно тесном помещении, заставленном книжными шкафами. Мельком взглянув на корешки переплетных в кожу, украшенную золотым тиснением, томов, пришелец приблизился к столу, на котором стоял серебряный шандал с тремя оплавившимися свечами. Ощущение было такое, точно неведомый хозяин лишь отлучился на мгновение, и может вернуться в любой миг, зажечь фитили свечей и вновь погрузиться в чтение.
- Вот она, - произнес маг, указывая своему могучему спутнику, скользнувшему в открытую дверь, на книгу в алом переплете, лежавшую на столе. - Это записи Ардалуса, одного из самых искусных чародеев всех времен. Именно эти записи, раз оказавшиеся доступными чужому взгляду, заставили этого великого чародея бежать, точно загнанный зверь, спасая свою жизнь.
Рыцарь, став рядом с магом, осторожно коснулся кожаной обложки, раскрыв книгу. Пожелтевшие от времени страницы оказались испещрены ровными строчками символов, которые, будучи по отдельности вполне понятный, вместе теряли всякое значение. То был древний алфавит, самый древний, каким пользовались первые люди, явившиеся в этот мир.
- Он бежал на восток, преследуемый всеми, ибо был единственным, открывшим секрет абсолютной мощи, - с нотками торжественности молвил маг. - В один миг великий чародей превратился в гонимого всеми преступника. Он исчез, обманув всех, но эти записи сохранились, ибо потомки могущественного мага не оставляли надежд отыскать его последнее пристанище. Они не смогли совершить это, но мы пройдем по его следам до конца, обретя древнюю реликвию, в существование которой многие просто не верят.
И чародей, явившийся в мертвый город, поднял со стола старинный том. Здесь, в этом оплоте высокого волшебства, было немало такого, за обладание чем иной маг не пожалел бы и жизни. Но тот, кто пришел с востока, миновав бескрайние пустоши, покрытые вечным льдом, взял лишь одну книгу, и ничего более. Он научился быть скромным в желаниях, и сейчас одно из таких желаний исполнилось. А большего этому человеку было и не нужно.
Никто, пожалуй, ныне не смог бы понять истинной ценности этого ветхого тома, страницы которого были испещрены аккуратным мелким почерком того, кто вот уже тысячу лет, как умер, оставив после себя однако же, долгую память. О нет, в этой книге невозможно было найти формулы могущественных заклятий, здесь вовсе не было ни слова о магии, о ее сути. И, тем не менее, это был ключ к могуществу, попросту невообразимому, кончик путеводной нити, что могла привести к власти.
- Найди то, что древний чародей защищал ценой собственной жизни, маг, - негромко молвил рыцарь. - Сделай это, и я осыплю тебя золотом. Ты станешь по праву называться самым могущественным волшебником во всем изведанном мире, став по правую руку от моего трона.
Маг коротко кивнул, мысленно уже готовясь вновь отправиться в путь. Ему предстояло совершить путешествие на восток, преодолев тысячи лиг и подвергшись множеству опасностей. Но он был готов к этому, однако, не ради золота или любой иной награды. Власть, абсолютная власть, двигала им. Но пока истинные чувства и мысли неприметного человечка должны были оставаться тайной. Предстояло еще свершить очень многое, прежде чем заветные мечты воплотятся в жизнь.
- Да, господин, я найду это, пусть даже придется отправиться на край земли, - произнес маг, глаза которого зажглись странным блеском. И намного тише, так, что не мог услышать даже стоявший в двух шагах от него рыцарь, добавил спустя мгновение: - И тогда ты и все те, что мнят себя владыками земными, преклонятся перед моей мощью.
Глава 1 Перед рассветом
Небо над долиной неторопливо катившего на закат свои воды Эглиса было в эту ночь ясным, и сотни звезд, раскатившиеся бриллиантовой россыпью по пронзительно-черному своду, бесстрастно взирали с недосягаемой высоты на землю. И словно их отражение в огромном зеркале, мерцали, перемигиваясь со звездами, десятки костров, усеявших голые холмы, с юга окаймлявшие реку. Обычно безлюдный край, холодный, неприветливый, а порой и смертельно опасный для чужаков, в эту ночь был полон жизни. Вокруг каждого из множества костров сидели или лежали, кутаясь в шерстяные плащи, и ближе придвигаясь к огню, пришедшие с полудня люди. Для четырех сотен мужчин, сильных, здоровых, по большей части еще весьма молодых, эта ночь, проведенная вдали от родного дома, могла стать последней в их жизни. Четыреста человек, не своей волей оказавшиеся здесь, в этой промерзшей пустоши, готовились на рассвете встретить свою смерть.