Пока ещё рано…
Она решилась и открыла дверь.
— Форт? — спросила она, двигаясь в его сторону.
— Кто же ещё, м? — весело спросил её его голос. — Я умираю с голода.
Лекси улыбнулась, услышав, как Форт грохочет чем-то в кухне. Войдя туда же, она присела на стул, наблюдая за тем, как Форт поставил разогреваться в микроволновку вчерашний ужин.
— Уработался, наверное? — спросила она. — Тебя сегодня долго не было.
— Да, можно и так сказать, — кивнул он, присаживаясь рядом с ней. — У тебя как всё прошло?
— Отлично, — машинально ответила Лекси и чуть замолчала, раздумывая, стоит ли говорить Форту о том, что сын Пармазена и парень из библиотеки — одно и то же лицо.
Громкое пиканье возвестило, что еда подогрелась. Форт встал и снова начал шуметь, и Лекси отбросила идею что-либо рассказать ему сейчас. Не особенно-то это приятная тема, чтобы её касаться, когда Форт в таком хорошем настроении, и его настроение невольно передаётся ей самой.
Скривившись от того, с каким стуком Форт поставил тарелку на стол, ударив при этом её край о солонку, стоявшую рядом, Лекси удивилась про себя, как можно быть таким неуклюжим, чтобы производить столько шума, просто накладывая себе пищу.
— Я не сомневался, что всё будет отлично, — обворожительно улыбнулся ей Форт, сверкая всеми тридцатью двумя зубами.
— А у тебя тридцать два зуба? — спросила она вслух, хихикнув, когда лицо Форта вытянулось от удивления.
С аппетитом наворачивая макароны по-флотски, Форт умудрялся ещё и говорить при этом, и Лекси сказала «спасибо» небесам за то, что тот при этом не чавкал:
— Двадцать девять.
— А куда три остальных подевались? — засмеялась Лекси.
— Один я сам не знаю, как исчез. Просто однажды проснулся и не обнаружил его.
— И куда же он подевался, интересно? — недоверчиво спросила она.
— Не знаю… — загадочно взмахнул он вилкой с нанизанной на неё макарониной. — Я отходил тогда после ночной попойки, может быть во время неё и потерял.
— А что с остальными?
— Ещё один я удалил, потому что мне тогда хотелось иметь зуб из белого золота. Ну вот, теперь у меня он есть.
— Правда? — еле выдавила из себя Лекси.
— Обижаешь, — притворно надувшись, проговорил он. — Могу показать!
— Как-нибудь потом, — давясь от смеха, выговорила девушка. — Ну, а третий?
— А с третьим всё просто — мне его выбили, когда я занимался боксом.
Смех замер на губах Лекси, а выражение лица становилось с каждой секундой всё более изумлённым. Форт замер с вилкой у рта, заметив её реакцию. Его лицо сразу потеряло всякую весёлость, и аппетит, кажется, тоже пропал, потому что он отодвинул от себя тарелку.
— Я не хотел тебе об этом говорить, — хмуро признался он.
— Почему?..
— Это было не самое счастливое время в моей жизни.
— Прости, что напомнила, — стушевалась Лекси и замолчала, уставившись в стол.
Вот и ответ, как он тогда расправился с двумя превосходящими, казалось бы, его по силе парнями. Не в силе всё дело, а в умении. Оно у него было…
К её удивлению, Форт нарушил молчание и стал рассказывать о том, о чём, как сказал сам, вспоминать не хотел.
— На этом настаивал мой отец. Он считал, что боксом или чем-то подобным должен заниматься каждый мужчина, а «рисульки», как он говорил, — дело бабье. А я тогда был слишком мелким и несмышлённым, чтобы отстоять своё право заниматься тем, чем мне хотелось. Но, знаешь, хотелось мне тогда ещё хоть в чём-то заслужить одобрение отца. Драться мне не нравилось, но я пытался приучить себя полюбить это дело. Ради него, отца. Он записал меня в секцию, и я проходил туда где-то пару месяцев. Научившись более-менее всем азам, я перед первым своим соревнованием просто ушёл, никого не предупредив. Представляешь, какие у нас после этого отношения с отцом стали?
— Ты был, наверное, очень способным, — заметила Лекси.
— Знаешь, я похож на червивое яблоко, — неожиданно сказал он. — С виду вроде бы хороший, — усмехнулся, — но внутри… Внутри меня очень много зла и разочарования. Я выплёскивал эти эмоции в драках, неосознанно, даже не желая этого, и у меня получалось сразу уложить многих противников на мат. Да и потом, будучи уже гораздо старше, мне случалось участвовать в уличных драках, так что навыки не забылись. Сейчас я в какой-то степени благодарен отцу, потому что он, так или иначе, научил меня защищаться. Страшно представить, каким бы ни на что негодным хлюпиком я сейчас мог быть, — ухмыльнулся он, отбрасывая упавшую на глаза светлую прядь.
— Всё, что ни делается — к лучшему, да? — слабо улыбнулась Лекси.
— Мне кажется, всё сводится к этому.
— И мне… Я не могу представить себя другой и свою жизнь тоже. Естественно, я не рада тому, что со мной происходило когда-то… Но я всегда думаю, что не будь плохих моментов, не было бы и хороших, которые и по происшествии длительного времени для меня очень ценны. А если с тобой случалось что-то такое, во что очень сложно поверить, даже невозможно, как ты поступал? Рассказывал ли кому-нибудь? — повинуясь неясному порыву, спросила она.
— Да со мной и не случалось чего-то совсем необычного, — задумался Форт. — Но были моменты, когда мне невозможно было поверить, хоть я и говорил правду… Я пытался рассказать, но, встречая недоверие, бросал все попытки. А что у тебя случилось? Я-то уж пойму, не сомневайся.
— Да нет… ничего особенного. Просто вдруг стало интересно.
Она всё ещё не могла решиться ему рассказать. Мучила себя сомнениями, не сделает ли хуже, если скажет правду? Поверит ли ей Форт? Возможно, они уже не смогут так хорошо общаться, как сейчас?.. Нет, она была ещё не готова рассказать ему об этом. Когда-нибудь, возможно… Если успеет.
Осознание того, что настанет день, когда ей придётся покинуть Форта, сдавило отчаянием сердце. Ей не остаётся ничего, кроме как надеяться на то, что она встретится с ним там, в будущем. Она помнила, что Форт родился в шестьдесят четвёртом. Значит, в её времени ему будет сорок шесть лет. Вряд ли он вспомнит о девушке, с которой был знаком некоторое время в девяносто первом!.. И, конечно, она не может надеяться на что-то большее, чем просто дружба. Но и дружба — это уже много.
— Когда приедет твоя жена? — поинтересовалась она.
— В конце августа, наверное, — ответил Форт. — Надо позвонить ей. Но сегодня что-то уже не хочется.
— Да и поздно уже, — добавила Лекси, по известным причинам тоже не желая, чтобы он звонил Кайли. Хотя бы не сегодня…
— Да, Дэйв наверняка уже видит десятый сон. Как себя чувствуешь? — неожиданно перевёл он тему.
— Э-э… Хорошо. Горло немного болит, но кашель уже не мучает, как видишь. Спасибо тебе, если бы не твоя забота, то я бы сейчас до сих пор была больной, — улыбнулась она с благодарностью.
— Не за что. Мне было не трудно. Я понял, что люблю ухаживать за больными ещё тогда, когда зимой болел Дэйв. Приятно чувствовать себя значимым, — усмехнулся он, вставая.
И вышел, оставив Лекси задумчиво смотреть ему вслед. Чувствовать себя значимым… Хотя он почти всегда говорит жизнерадостным тоном, из отдельных слов ясно, что он глубоко разочарован в жизни, в людях, в себе…
Да, у него определённо хроническая депрессия, грустно подумала Лекси.
Уже вечером Лекси обнаружила кое-что из прошлого Форта. Проходя мимо шкафа, где Форт искал свой детский альбом, Лекси чуть не споткнулась о мешавшуюся под ногами Палитру и, чтобы удержать равновесие, облокотилась на этот самый шкаф.
Сверху на неё упали две книги и куча листов. Лекси зажмурилась, боясь, что сейчас на неё ещё и полочка в довесок упадёт. Обычные люди отбежали бы на её месте, но, видно, реакция у неё была не слишком быстрой. Или, точнее сказать, вообще не быстрой.