— Да, прямо сейчас и выхожу. Не кричи. Ты всё ещё не дома?
Форт облокотился о стену и с кислым выражением лица слушал свою жену, которая явно была не в духе.
— Тогда до свидания, — прервал он её и положил трубку.
Кайли звонила спросить, отправил ли он ей альбом. Конечно же, он забыл. А Кайли слишком хорошо знала, что положиться на его память нельзя, и теперь бушевала, вновь получив этому подтверждение.
Пришлось потрудиться, чтобы отыскать в комнате Кайли её альбом. Хоть у его женушки был идеальный порядок внутри, но разобраться среди бесчисленных сумок, мини-чемоданчиков и мягких игрушек, прорыскать все ящики стола было нелёгким делом даже при такой аккуратности.
Как и предполагал, он обнаружил искомый альбом вовсе не в том месте, где ожидал, а под кроватью. Присев на неё, он раскрыл альбом и бегло просмотрел его.
Фотографий было довольно много и все достаточно разные. Были те, где присутствовала сама Кайли — улыбающаяся, энергичная и проказливая. Были снимки природы, городов, животных, каких-то неизвестных ему людей. Была одна фотография и с ним: он, как сейчас, помнил тот день, когда она его запечатлела. Единственный раз, когда ей это удалось.
Надо сказать, фото получилась неплохим, хотя Форт и был на нём взъерошен со сна и смотрел злыми глазами в объектив. Но вышло, как ни странно, забавно, а Кайли любила эту фотографию чуть ли не больше всех остальных.
Была ещё также их совместная — его, Кайли и Дэйва, где они, обнявшись, сидели на разложенных на траве покрывалах в саду, счастливо улыбаясь и с любовью глядя на своего сына.
Форт вздохнул и закрыл альбом, не став досматривать всё то, что там ещё было. Подобные «кусочки счастья» приносили слишком большую боль…
Через час он вновь сидел в своей комнате. На щеке его уже красовался пластырь, да и по всему телу тоже. Теперь он еле мог двигаться, потому что каждое движение отдавалось тупой болью во всём теле.
Но он и не хотел двигаться. Сидел, тупо глядя в одну точку и чувствуя, как сходит с ума. Ему очень хотелось, чтобы рядом сейчас была Лекси, и это злило. Злило также то, что в аптечке, в которую он никогда, можно сказать, и не заглядывал, сегодня обнаружил упаковку морфина. Наполовину использованную. Злило воспоминание о соседке, испортившей его семье жизнь и намеренной портить её в дальнейшем. Злило то, что он чувствовал громадное желание обколоться или нанюхаться.
Задумчиво вертя в своих руках упаковку с морфином, он думал о Кайли. Она не бросила, как клялась ему. Держала наркотик всегда поблизости, даже не пыталась хранить его где-нибудь в другом месте, как, например, он сам. Она, похоже, совсем забыла о том, что им пришлось когда-то пережить, забыла о том, как близки они были к тому, чтобы потерять Дэйва. Забыла — или ей было всё равно.
Таблетки соблазняли его принять их. Расслабиться, уйти от той жизни, которой он жил. Испытать счастье, эйфорию, попасть в мир, где не бывает ничего плохого. Однако желание это было пока ещё контролируемым. Он отбросил упаковку на пол. Встав, подошёл к столу, открыл один из ящиков и достал самый верхний лист бумаги. Уткнувшись взглядом в изображенную им девушку, он пытался поймать себя на какой-нибудь связной мысли. Что она для него? Насколько важна? И не пора ли рассказать ей о себе правду?
Он закрыл рукой глаза. Так страшно было даже представить, что из этого выйдет. Страшно было представить её реакцию. Как она посмотрит на него? Что скажет? Останется ли с ним?..
Он не мог сказать, что любит её. Но он уже не мог без неё. Отчётливо понимал теперь, что каким-то образом она изменила… что-то изменила вокруг него, а может быть, и его самого. Невзначай, ненамеренно, но изменила. И, если она покинет его, то он упадёт ещё ниже. Без всякой надежды на восстановление.
Надежда?.. Она всё-таки живёт в нём? Он с сомнением посмотрел на отброшенные им таблетки, затем вновь перевел взгляд на рисунок, откуда на него смотрела его совесть… Лекси… И он понял, что должен сделать. Понял также, чего он хочет, и понял, что ему наплевать на то, что подумают об этом те, кто узнает.
***
Она довела практически до совершенства понравившийся ей уголок в саду. И теперь сидела здесь, запрокинув голову к небу. Аромат сирени кружил ей голову, пение птиц и жужжание насекомых услаждали слух, а лёгкий ветерок вкупе с ветвями деревьев, которые бросали тень на скамейку, создавали приятную прохладу.
Ей нравилось вот так просто сидеть здесь. Тут она не думала о своём прошлом, не думала о будущем, здесь она размышляла только о настоящем. О главной составляющей её настоящего. Она смотрела в небо и в каждом облаке видела Форта. Таким, каким она его знала, таким, каким будет помнить всегда.
Теперь, особенно в этом месте, её всё чаще посещали мысли о том, что она должна признаться Форту. В том, каким образом она здесь оказалась. Да, он не поверит. Да, посчитает сумасшедшей. Но… Она хотела, чтобы он знал, и всё-таки надеялась, что после этого ей станет легче. Она уже не будет одна. Она надеялась, что он поверит, хотя была уверена в обратном.
А ещё её так и подмывало признаться Форту в своих чувствах. Тем более, что теперь она знала наверняка: он к ней тоже неравнодушен. Не всё ли равно, что он женат? Не всё ли равно, что у него есть сын? Разве можно сказать, что она разбивает ему жизнь своей любовью? Ей почти удавалось уверить себя в отрицательном ответе. Но после она готова была сгореть от стыда за свои рассуждения. Она не имеет права домысливать, что будет лучшим для Форта.
Но, вне зависимости от этого, она понимала, что не сможет оставить его сейчас. Он должен тоже послезавтра поехать в Саванну, а если нет — она останется с ним здесь, в Брансуике. Несмотря на то, что решение было принято, её не покидало ощущение подвешенного состояния. Возможно, из-за того неприятного разговора с мисс Пир. Она не могла врать себе, что не боится приезда Кайли. Боялась — и ещё как! А ещё она боялась увериться в том, что чувства Форта к Кайли гораздо сильнее, чем ей представляется сейчас.
Но чего теперь уже она не боялась точно — это обжечься вновь.
Невольно перед глазами всплыло лицо Эндри. Она вспомнила его улыбку, его тёмно-синие глаза, с любовью смотрящие на неё. С любовью, которой и в помине не было и о чём она узнала слишком поздно… Или не поздно? Или как раз тогда, когда было необходимо? И разве может она сказать, что сердце её разбито? Вряд ли. Возможно, ей было больно первые несколько дней. Но то, что она пережила, попав сюда, её встреча с Фортом: это всё затмило боль от измены Эндри.
Единственный мужчина, что имеет для неё значение теперь, — Форт. И Эндри не достоин даже стоять рядом с Фортом.
Лекси вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то присел рядом. Она настолько погрузилась в размышления, что даже не заметила, как подошёл сам виновник её мыслей. Он ничего ей не сказал. Только молча присел и закурил.
Из-под полуопущенных век Лекси наблюдала за ним. Тысяча желаний нахлынули на неё, спирая дыхание: коснуться его руки, запустить пальцы в волосы, взглянуть и раствориться в его манящих глазах, поцеловать его, услышать голос, почувствовать на себе обжигающий взгляд…
Ей отчаянно захотелось до него дотронуться. Как тогда, в её комнате ночью, когда они держались за руки, словно делясь друг с другом своей силой. Только сейчас она не решалась на этот шаг. В этот момент слишком ушедший в себя Форт казался ей чужим.
— Я ведь лжец, Лекси. Тебе не стоило мне верить.
Он проговорил это, не отрывая взгляда от какой-то точки на земле, куда всё это время смотрел. Проговорил тихим, отстраненным голосом. Лекси не знала, что на это ответить. Это был намёк на то, что он солгал ей в чём-то. Но в чём? И почему признается ей в этом сейчас?
— Так почему бы тебе не сказать мне правду? — спросила она наконец.
Он промолчал, чуть ухмыльнувшись. Даже не посмотрел в её сторону. Лекси стало несколько по себе от этой его отстранённости. Его переживания… Она не знала их, но чувствовала, что они сильнее, гораздо сильнее, чем её. Она хотела бы сказать ему, что он может поделиться с ней чем угодно, но не стала. Если бы ему нужно было кому-то настолько раскрывать душу, он бы, вероятно, выбрал для этого более подходящего человека, чем она.