Сева стихов никогда не писал. Но тот, другой, заставил его взять в руки карандаш и начать писать.
Сева вымучал с десяток строк, когда зазвенел телефон. Сева осторожно взял трубку и услышал сердитый голос Сим Палыча:
- Как идёт? Прочти, что написал.
Сева почувствовал себя, как приговорённый к смерти при появлении палача. Дрожащей рукой он взял листок и стал читать:
Инспекторов рать ведя за собою
Вступаешь в решительный бой с судьбою
Тех, кто мешает дороге прямой
Кидаещь ты в сторону твёрдой рукой
И не за деньги, и не для вида,
Не потому что терзает обида,
Просто ты умный, быстрый и ловкий,
Просто ты полон задора, сноровки
Мчащей тебя без остановки
Подобно трубе, что в бой зовёт
Сева сделал паузу – набрать побольше воздуха в лёгкие, но продолжить не успел. Из трубки донеслось:
- Издеваешься, или охренел?! Что за белиберду ты несёшь! Хочешь, чтобы тебя к стенке поставили?!
На том конце бросили трубку. Сева уставился на листок, пытаясь понять – что же так рассердило редактора?
Он тупо смотрел на экран компьютера, не понимая, что с ним происходит.
Из ступора его вывела стрельба на улице. Сева бросил лист и подскочил к окну. В ту же секунду рядом просвистела пуля. Оставила дыру в стекле и ударилась в потолок, выбив из него кусок штукатурки.
Сева отскочил.
- Дом окружён,- проорал громкоговоритель с улицы, - Выходить с высоко поднятыми руками.
Вспыхнула надежда, что это не за ним. В доме ещё квартиры есть. Пускай с высоко поднятыми пуками выходит тот, кого ищут, он то здесь при чём! А вдруг это редактор обиделся за плохие стихи и направил солдат по его адресу?
Если бы в этот момент Сева догадался бы посмотреть на себя в зеркало, то увидел бы, что он белее штукатурки на потолке. От ужаса он закрыл глаза и опустился на стул.
Наступала тишина. Сева ждал криков, новых выстрелов, топота кованных сапог, ударов в дверь. Но ожидаемое не наступало и глаза пришлось открыть.
Он стоял перед большим зеркалом. На нём была новенькая военная форма тёмно-синего цвета. Голубая рубашка с галстуком, китель с погонами и аксельбантом, брюки с тонкими лампасами. На голове – фуражка с непонятным гербом. Тот, другой, оказался военным.
В комнате появился офицер и Сева чётко, по-военному, повернулся к нему.
- Покажись, Пуговицы начистил? Ботинки блестят?
Офицер строго осмотрел Севу, отыскивая – к чему бы придраться.
- Помни – на лице не должно быть никаких эмоций. Ни радости, не сожаления. Ни презрения, ни сострадания. Нужно чуть сдвинуться влево или вправо – никаких шажков: повернулся – раз-два, сделал шаг требуемой величины, опять повернулся – раз-два. На телекамеру – никакого внимания, нет её, запомнил? С момента выхода на площадку – только строевым.
И вдруг смягчился.
- Не бойся, я буду рядом.
Офицер сделал знак – за мной – и Сева двинулся по длинному коридору, пытаясь дорогой осознать, куда его занесло.
Появился ещё один солдат и ловко вклинился между офицером и Севой. Возле одной из дверей офицер остановился и резким движением распахнул её.
- Взять оружие!
В этой комнате Сева был впервые, но тот, который сидел в его теле, подсказал – какой карабин из длинной шеренги оружейного склада - его.
- Оружие начищено? Блестит? Проверить – нет ли пули в стволе - проверить, что магазин полный. Карабин держите по форме номер один, если будет команда «вольно», ставите у левой ноги – как учил!
Офицер продолжал поучать, судя по хорошо отработанному тексту, и интонациям он это делал не в первый раз.
Сева старался оставаться спокойным, но сердце его тревожно билось. Что предстоит? Участие в параде? В почётном карауле на официальной церемонии? Сейчас его выведут неизвестно куда, и он будет хватать ртом воздух – как рыба, вынутая из воды – не зная, что делать. Сказать, что внезапно заболела голова? Идея – в туалет! Срочно в туалет!
Но стоило ему повернуться к офицеру, как тот нахмурился и скомандовал – жди.
В коридоре уже было полно солдат.
- Конвойная команда – строится по двое!
Конвойная команда? Конвойные обычно охраняют осуждённых. Разве на парад берут осуждённых?
- Конвойная команда – строевым – вперёд!
Двойные двери распахнулись, и солнечный свет на мгновение ослепил Севу. Он ожидал, что и вторая группа получит команду «строиться!», но офицер почему-то тянул. Он хотел сказать офицеру, что болит желудок, и срочно нужно в туалет, но офицер так свирепо глянул на него, что Сева осёкся Спустя несколько минут прогремел зычный голос:
- Расстрельная команда – строится!
Словно что-то хрустнуло в севеной душе. Но он занял место в строю, успев сосчитать, что расстрельная команда состоит всего из шести человек, из них только двое – с оружием.