Звонок. Пробегает Варя.
Марк. Послушай меня, Тоня…
Входит Нюра. Когда она снимает пальто, на ней богатый, но чудовищно безвкусный наряд. В руках у Нюры сетка-авоська. Следом за ней возвращается Варя.
Нюра. Поздравляю, Антонина Николаевна, с днем вашего ангела! Тут консервы разные, муки три кило, баранки с маком — вы таких с довоенных времен не едали… Лярду взяла… Выгружай, Вавка, авоську отдашь. Марк Александрович, привет.
Варя унесла сетку с продуктами.
Марк. Здравствуй, Нюра.
Нюра (оглядывая стол). Порядок! И в графинчиках булькает. Вон икорка-то моя поглядывает, сберегли тебя на такой день, не скушали.
Марк. Нюра, молодежь в той комнате пластинки подбирает.
Нюра. Ну их к шуту. (Садится.) Да и вы свои разговоры бросайте. Мы с Петькой тоже как начнем ворковать — удержу нет. Хотела я его сюда прихватить, да не идет, кобенится. Он у меня стеснительный. Ждем, что ли, кого?
Антонина Николаевна. Нет, Нюра, ты — последняя.
Нюра. Не последняя, а крайняя…
Антонина Николаевна (зовет). Миша, Таня, идите к столу!
Входят Миша и Таня. Позднее — Варя.
Нюра. Я уже чуток выпила… ревизионная комиссия была. Устала. Прислали каких-то двух девчонок, чего они понимают, несмышленые? Под прилавок нос сунули, к бухгалтеру сбегали… Кругом ажур.
Антонина Николаевна. Миша, тебе, как самому ученому, первый тост.
Миша. С удовольствием.
Нюра (Антонине Николаевне). Какое колечко симпатичное! Продайте!
Антонина Николаевна. Потом, Нюра, потом.
Миша. Товарищи, Антонина Николаевна нас извинит, если мы первую рюмку выпьем не за нее.
Антонина Николаевна (смеется). За Танечку.
Миша. Даже не за Танечку. За скорейшее окончание войны. За победу!
Нюра. Э, если бы от выпитой водки война скорее окончилась, я бы одна ведро выпила. Однако не возражаю, авось поможет.
Все пьют.
Миша. Вы, Нюра, правы. Конечно, главное, чтобы каждый из нас сейчас трудился изо всех сил…
Нюра. Стараемся.
Миша. Только общими усилиями…
Танечка. Миша, не надо…
Марк. Давайте забудем все, что творится кругом.
Варя. Да, забудь… Я на базар ходила — с вокзала опять раненых везли.
Миша. Много?
Варя. Угу.
Антонина Николаевна. Будет, будет, не надо мрачных разговоров!
Нюра. Выпьем вот за что: за хлеб наш насущный, который нас кормит.
Миша. Которым мы кормимся.
Нюра. Я об этом и говорю.
Марк. За Антонину Николаевну.
Все пьют.
Нюра. Что это мои наряды никто не хвалит?
Миша. Нюра, сногсшибательно!
Нюра. У меня еще панбархатное есть, длиннющее. Хотела надеть, да хвост из-под пальта торчит.
Варя. Сколько буханок дала?
Нюра. Ты по своей иждивенческой немного получаешь, тебе не сосчитать.
Антонина Николаевна. Товарищи, без ссоры. Танечка, спойте нам, Марк Александрович будет аккомпанировать.
Танечка. Мне не хочется.
Антонина Николаевна. Упрямиться нехорошо.
Танечка (с резкостью в голосе). Мне просто не хочется.
Марк. Антонина Николаевна, не торопите. Подождем минуты вдохновения.
Нюра (взяв белку). Все на свете ела, а золотых орехов не щелкала. Раздавлю парочку.
Антонина Николаевна. Разделим пополам. Кто хочет, может унести на память об этом вечере. (Делит орехи, находит на дне записку. Марку.) Что это — поздравление?
Марк пытается отнять записку у Антонины Николаевны.
Нюра, держи его!
Нюра (удерживая Марка). Не трепыхайся, не трепыхайся, это тебе не на пианине играть.
Антонина Николаевна (разворачивает записку, читает). «Моя единственная!»… Марк Александрович, единственной у вас должна быть только жена… «Поздравляю тебя с твоим счастливым, радостным днем рождения!»… Вы перепутали, Марк, я именинница… «В этот день ты появилась на земле. Какое счастье, жизнь моя… Уйти от тебя тяжело, но остаться нельзя…». Что-то таинственное… «Я не могу жить прежней жизнью, беспечно веселиться в часы, когда по нашей земле идет смерть. Ты поймешь это, моя родная Белочка. Бывают дни и минуты, когда наша частная жизнь, пусть очень счастливая, становится ничтожной перед жизнью всех нас, всего народа, всей страны. Люблю и верю в тебя. Твой Борис». (Пауза.) Что это? Чья это записка?
Марк. Я купил эту вещь на рынке.
Антонина Николаевна. Скверная манера покупать подержанные вещи да еще дарить их! Может быть, она заразная!
Танечка (встает). Миша!
Миша встает и вместе с Танечкой идет к двери.
Антонина Николаевна. Вы куда?
Миша и Таня молча одеваются.
Уходишь, чистый человек? Дали команду?.. Наелся?
Миша. Что?
Антонина Николаевна. Наелся, говорю?
Танечка. Как вам не стыдно! Миша всю свою стипендию матери высылает и все, что подрабатывает… Она больная, вы знаете… Я ему говорила — не надо к вам ходить, а он всех считает хорошими… У нас в доме крошки в рот не берет, а все время недоедает, знаю… Мы поженимся скоро, он совсем у нас будет свой…
Миша. Танечка, ты не думай, что я…
Танечка. Здесь ничего не говори, не надо!
Сталкивается в дверях с Вероникой.
Видишь, здесь и без нас будет весело… Уходят.
Марк. Что ты?! Зачем ты пришла?
Вероника. Где моя белка?
Марк. Ты понимаешь, что ты делаешь?
Вероника. Где она?
Марк. Что с тобой? (Подходит к Веронике.) Ну что с тобой?
Вероника. Не трогай меня!
Марк. Только не устраивай скандал. И ты, пожалуйста, ничего не думай…
Вероника (увидев белку). Возьми ее со стола.
Марк. Не делай глупости, Вероника.
Вероника. Заверни ее, на улице мокрый снег.
Марк. Ну хорошо-хорошо… Я иду с тобой. Я сижу в гостях, что особенного?
Вероника. Быстрее!
Марк (берет белку, собирает орехи). Антонина Николаевна, вы извините…
Антонина Николаевна (Веронике). Здесь еще вам записка от какого-то Бори…
Вероника (забыв все, бросается к записке). От Бори?!
Марк. Это старая, старая…
Вероника читает записку.
Марк (подходит к ней, берет ее за плечи). Ну что ты переполошилась, глупенькая?
Вероника смотрит на Марка и вдруг с размаху бьет его по лицу.
Что ты? Ты что?!
Вероника бьет еще раз, еще и еще. Идет к двери.