Марк. В том-то и ужас, что не все вернутся.
Федор Иванович. А кто не вернется — тем памятник до неба! И каждое имя — золотом. За тебя, Борис! (Пьет.)
Звонок.
Не иначе как от дирекции.
Марк бросился открывать.
Борис. Я сам. (Уходит, возвращается с Кузьминым.)
Кузьмин. Здравствуйте. Простите, пожалуйста, я некстати: проводы сына… Я понимаю… Простите, я даже не отрекомендовался. Кузьмин — товарищ Бориса Федоровича по работе. Борис Федорович, конечно, вы поступили не совсем честно… простите, не совсем правильно. Вы постарались опередить судьбу. Но, разумеется, смешно было бы вас осуждать, особенно мне. Вы отказались от брони, а, вероятно, именно вы получили бы ее. Я остаюсь. (Всем.) Конечно, может быть, это нехорошо, но война, фронт… меня, знаете, как-то не манят. Вы знаете, мне даже неприятно, когда мальчишки стреляют из ключа: набьют в обыкновенный ключ от замка спичечных головок, заткнут гвоздем, а потом как ахнут об стенку!.. Чрезвычайно неприятно. Конечно, если и я понадоблюсь… Ну что же, возьму, как говорят, штык в руки… Борис Федорович, простите, на прошлой неделе мы говорили с вами о соединительной трубке к цапфе…
Борис. Да-да, я сделал расчет. Как раз просил брата отнести вам. Вот. (Подает Кузьмину тетради и чертежи.) В расчете получилось, за практику не ручаюсь. Проверьте.
Федор Иванович. Товарищ Кузьмин, присаживайтесь к столу.
Кузьмин. Благодарю вас, благодарю, ни под каким видом. Спешу. (Борису.) Обещаю вам работать не покладая рук за двоих, за десятерых. Кстати, Люба, хоть вы и молодая лаборантка, но порядок должны знать: ушли и оставили на столе прибор. Могла попасть пыль. За него две тысячи золотом заплачено. Так мы с вами можем не сработаться. (Всем.) Я еще раз прошу прощения. Ну, Борис Федорович, до встречи! Разрешите, я вас обниму! (Обнимает и целует Бориса.) Только, пожалуйста, пусть с вами ничего не случится… а то я буду чувствовать себя совершенно неловко. (Улыбается.)
Борис. До свидания, Анатолий Александрович. Ничего не случится. Мы еще поработаем вместе.
Кузьмин (всем). Всего доброго. Будь она проклята, эта война! Ну до чего же она некстати! (Уходит.)
Федор Иванович. Да, Чапаев из него не получился бы.
Марк. В душе, наверно, рад, что Борис идет вместо него. Верно, Борька, может быть, ты из-за него?..
Борис. Не трус он.
Люба. Просто глубоко штатский.
Борис. Человек опытный, знающий… А мне надо быть там. Понимаете — там. Я не хочу говорить…
Федор Иванович. А ты не говори. Умный человек и так поймет. А для дураков язык трепать нечего.
Ирина. Борька, ты мне родной брат, а я тебя вижу как будто впервые…
Федор Иванович. Семейные излияния — потом. Что же Вероника не идет?
Борис. Да она сказала — может, и не успеет. Мы попрощались с ней.
Федор Иванович. А я слыхал, как ты ее зовешь. Белка! Вы тут, в комнате, шуры-муры, а я ухо к двери, подслушиваю. Вот уж белка так белка! Пусть сюда почаще приходит, попрыгает, а то Ирина не по годам серьезная. Марк… для него весь мир — музыка. А я в этой области профан. Бабушка отпрыгала свой век.
Варвара Капитоновна. Вчера в домоуправлении рассказывали, как надо тушить зажигательные бомбы, — может быть, мне еще придется попрыгать на крыше.
Борис. Мне пора, папа.
Варвара Капитоновна. Уже?
Федор Иванович. Ну что ж, пора так пора.
Ирина (подавая Борису маленькую книжку). Авось будет свободная минута, откроешь — Лермонтов. (Обнимает и целует брата).
Марк. Ну вот, сказал бы раньше, я бы что-нибудь приготовил.
Борис. Подари свою самописку, если не жалко.
Марк. Нашел подходящий момент выудить? Бери и пиши чаще. (Целует Бориса.)
Варвара Капитоновна. Раньше крестик бы я на тебя надела, а теперь не знаю… Разве что пуговицу от платья…
Федор Иванович. Здорово! Срезай с нее пуговицу, самую большую, вон с пояса.
Борис берет нож и срезает пуговицу. Бабушка дает ее и крестит.
Варвара Капитоновна. Все-таки лучше.
Федор Иванович. Ну, мне дарить нечего, и так не забудешь — ругал я тебя немало. Провожать не пойду, устал. Дай глаза. (Целует Борису глаза.) Вот девушки проводят.
Даша. Конечно.
Люба. Будьте спокойны — мы сегодня восьмого провожаем.
Борис (Марку). Ты не ходи.
Марк. Почему?
Борис. Останься с отцом.
Марк. Понял. До трамвая провожу.
Варвара Капитоновна (отведя Бориса в сторону). Боря, ты по какому адресу сейчас едешь?
Борис. Не нужно, бабушка. Так даже лучше. Вы скажите ей — с дороги напишу. Если сейчас придет — отдайте. (Кивает на сверток с белкой.) Там записка.
Марк. Тронулись?
Варвара Капитоновна. Дай в последний раз погляжу.
Федор Иванович. Мама!
Все выходят, кроме Федора Ивановича и Варвары Капитоновны.
Э-эх! Выпить разве еще маленькую?
Варвара Капитоновна. Выпей, Федя.
Федор Иванович хочет выпить, но отстраняет рюмку.
Не пьется одному?
Федор Иванович. Не пьется. (Собирается уходить.)
Варвара Капитоновна. Ты куда?
Федор Иванович. На дежурство в больницу.
Варвара Капитоновна. Ты же в пятницу дежурил!
Федор Иванович. Сменю Федорова — старик устал, а мне ведь все равно не спать!
Федор Иванович ушел. Варвара Капитоновна убирает со стола. Со свертком в руках входит Вероника.
Варвара Капитоновна. Вот и вы, Вероника!..
Вероника. Здравствуйте, Варвара Капитоновна!..
Варвара Капитоновна. Здравствуйте, здравствуйте! Боренька все глаза на двери просмотрел.
Вероника. Ушел?
Варвара Капитоновна. Да.
Вероника. Хотелось что-нибудь купить ему на дорогу… Зашла в магазин, а вышла — не могла улицу перебежать — мобилизованные идут… колонны… Трамваи остановились, машины. Все замерло… Только они идут, идут… Очень много… Куда он ушел?
Варвара Капитоновна. Туда, на сборный пункт!
Вероника. Где это?
Варвара Капитоновна. Не сказал. Наверное, где-нибудь на Красной Пресне. Ирина и девушки провожать пошли.
Вероника. Какие девушки?
Варвара Капитоновна. С завода приходили. От комсомольской организации и от месткома, кажется. Милые такие.
Вероника (машинально идет за Варварой Капитоновной). Скоро как… Мне хотелось купить… а потом — все шли, шли…
Варвара Капитоновна. Федя держался хорошо. Слава богу, обошлось без слез.
Вероника. Без слез…
Варвара Капитоновна. Боря записку вам оставил и вот это. (Подает Веронике сверток.)
Вероника. Что это?
Варвара Капитоновна. К завтрашнему дню — у вас рождение… Там и записка…