Книга не отпускала ни на секунду, не пропускала ни звука извне, обладая собственной волей, заставляя читать себя неотрывно, без лишнего вдоха, с ненавистью к собственным пальцам, слишком медленно шелестящим страницами, своим глазам, моргающим и теряющим драгоценные крошки мгновений, своему разуму, не способному схватить всё сразу и целиком, не оплавиться под опаляющей красотой...
Двенадцать часов спустя последнюю страницу перевернул другой человек. Ошеломлённый, юноша вышел из дома и стал бродить по степи, глядя невидящими глазами на то, как она сливается с небом, как волны травы становятся алыми от заката, потом сиреневыми, лиловыми, чёрными в мерцающих изумрудных точках светлячков, как люпины засыпают и сливаются с ночью…
Книга потрясла, обрушила и вознесла его. Он чувствовал себя жалким, скомканным, недостойным, случайным на земле, вором сокровищ… И одновременно он ощутил, что стал выше себя вчерашнего… Настолько же, насколько человек выше травы… Книга раздробила, разорвала ему душу, но одновременно – сделала твёрдым и гордым, совсем не «уже не ребёнком, ещё не мужчиной», но прежде всего – человеком, характером, неделимой единицей... И ещё было чувство, что бездонная книга лишь чуть приоткрылась, обещая новые встречи, горизонты за горизонтами...
Почему-то он снова вспомнил раннее детство, когда только научился читать и вдруг оказалось, что буквы заполняют весь мир, прячутся и показываются повсюду – в силуэте качелей, форме облаков, поединке теней на стене, обнявшихся ивах у пруда…
И тогда же, в те первые дни, случилось ещё одно открытие – что буквы могут быть не похожи на буквы. Он догадался об этом, играя обманчивым золотом осенних листьев, вглядываясь в них, задумавшись так глубоко, как умеют только дети…
В рисунке листьев явно угадывались неведомые знаки. Тайнопись осени… Непонятность не лишала их смысла, потому что символы, начертанные на листьях, никогда не повторялись. Тогда он понял, что неповторимое не может быть бессмысленным, и это значит, что смысл – повсюду.
И ещё более важное ему открылось. Ведь листья живут только половину весны и лето… А потом слетают вниз уже мёртвыми. Но так только кажется. Стоит их поднять – и они снова дарят свою красоту. А ведь только живое может что-то дарить. Листья живы, пока их держат в руках... Так, наверное, и человек… Жив до тех пор, пока отдаёт свои мысли, талант, красоту… Пока другие люди смотрят на то, что он сделал...
Посреди ночи, тёмной повсюду, но только не внутри, юноша увидел своё призвание. Его разум, вчера только замкнутый в чём-то поверхностном, в пределах одного дня, вдруг наполнился пространствами, хранящими другие пространства... Он хотел невозможного – превзойти непревзойдённую книгу, вершину вершин. Но это была не жажда соперничества, не ревность, а слитое чувство благодарности и отваги. И собственной силы. Достаточной, чтобы сказать своё бессмертное слово, возможно, даже без слов... Ведь прочитанный поэт подарил не путь, а свободу его выбирать...
Никогда прежде юноша не чувствовал такой веры в себя. Мысли ещё путались, но текли уже в одном направлении.
«Ведь автор – человек... Просто взял и сделал, создал такое, от чего душа дрожит до сих пор... Пробил насквозь... И я смогу, потому что я тоже – человек. Но не бросая учителю вызов, а по-своему... Но как?.. Всегда думал, что литература выше живописи, но ведь музыка же показывает, что не нужны слова. Прекрасные звуки – да, но может ли быть молчание равно словам? Может. Есть пространство и художнику, младшему брату поэта... Какой же сюжет?.. Быть может, такая чёрно-белая картина…
Чёрная фигура в лунном свете. Силуэт головы, развёрнутой в три четверти, – так, что видна только острая скула… И тень пальцев, держащих тень сигареты. Несколько резких теней, луны не видно, она где-то... Просто – опущенная голова, ветка-рука, погасшая сигарета. И название картины – «Одиночество»... Как много мне нужно слов, чтобы только описать, но нарисовать можно в несколько движений, донести мысль и чувство... О том, как страшно одиночество... И что люди не должны делать одинокими друг друга. Или другая картина – «Ночь смотрит в телескоп»… Звёздная громада, смотрящая прямо в разум и душу смотрящего на неё… Глаза в глаза...
И ещё есть сюжеты, и много... Как я смел думать, чтобы пойти торговать или чем-то подобным заниматься... Если все говорят, что талант рисовальщика... Не стану ходячей могилой таланта. Буду работать до слепоты, работать, создавать и однажды...»