— Какой смысл писать о том, что не случилось, а только могло случиться?
— Мне кажется, о любом человеке нужно судить не только по тому, что он сделал, но и потому, что должен был сделать, по тому неосуществленному будущему, в которое он постоянно заглядывал, которое предчувствовал, и это делало возможным его творчество. То, что не сделано, стало условием сделанного. Мы часто даже не подозреваем, в какой степени будущее определяет нашу сегодняшнюю жизнь. Да Пушкин и сам писал: "Сердце в будущем живет; Настоящее уныло…".
— Конечно, ему надо было бежать из Петербурга, — пробормотал Стрелков. — Но отчего это у нас все время бегут? Кто в деревню, кто за границу, кто в смерть. И только в этом побеге видят осуществление жизни.
Ольга опять отошла за пелену снега и сказала оттуда:
— Пушкин всю жизнь хотел уехать за границу. В Париж.
— Да, Бухарин уехал в Париж, погулял там немного и вернулся на верную погибель. И Пушкин тоже бы вернулся из Парижа или из деревни и обязательно бы погиб, иначе бы не был Пушкиным.
Они дошли до Петропавловской крепости, которая была еще открыта, вошли внутрь. К этому времени снег немного поутих, но все еще сыпал достаточно сильно. Навстречу шли толпы экскурсантов.
— Охота им в такую погоду здесь гулять! — проворчал Стрелков.
— Поднимемся на бастион, — предложила Ольга.
— Туда нельзя. Вон видите, заборчик стоит.
— Заборчик перешагнем, а в такой снег нас никто не увидит.
Они перебрались через загородку и быстро пробежали по узкой лестнице наверх. Там им показалось, что снежный заряд ударил с новой силой — не только противоположный берег с дворцами, но даже сама Нева скрылась в снежном крошеве. Они постояли несколько минут молча, и Стрелкову показалось, что он сквозь сильный шум ветра слышит плеск волн внизу.
— Давайте, возьмемся за руки и прыгнем вниз, — сказала Ольга ему в ухо.
— Хорошая идея, я давно ног не ломал.
— Не сломаете. Представьте себе, что вам это снится, и прыгнем. Вы ведь во сне часто прыгали с большой высоты?
— Много раз. Но при этом всегда было страшно — а вдруг это не сон?
— Сейчас это явно сон! — она взяла его руку, и он почувствовал, какие у нее странные пальцы: не теплые, не холодные, — и поверил, что спит.
Они подошли к самому краю, немного постояли еще и прыгнули прямо в очередной снежный заряд. Летели довольно долго. Стрелков уже начал волноваться — когда же будет земля. Ему даже показалось, что ветер выносит их прямо в реку. Ольга повернулась и крикнула ему в ухо:
— Ты опять дрыхнешь, Диккенс!
Он вскочил с бешено колотящимся сердцем и стал протирать глаза. Около него сидел Ольгин отец и сердито смотрел на него.
— Я не дрыхну, я с Петропавловской крепости прыгаю.
— Хорошее занятие, особенно для англичан. Ольги до сих пор нет, а мне позарез нужен стольник. Не одолжишь на неделю?
— Одолжу. — Стрелков, порывшись в карманах, вытащил несколько смятых десяток и даже одну пятидесятирублевую бумажку. — Вот, только девяносто, больше нет.
— У тебя что, последние?
— Нет, у меня еще в банке несколько сотен фунтов.
— А, тогда ладно, — седой взял деньги и скрылся в темноте коридора.
Услышав, как хлопнула входная дверь, Стрелков хотел снова лечь на диван, но внезапно устыдился этого намерения.
"Подожду еще немного и пойду домой, сколько же можно спать", — решил он, понимая, что дома тем более завалится и проспит до самого утра или даже до обеда, тем более что завтра суббота.
Тут он услышал смех и увидел стоявшую в дверях Ольгу.
— Неужели вы все это время спали?
— Нет, я еще ходил в Петропавловскую крепость.
— Зачем?
— Прыгать с бастиона. Скажите мне честно, сплю я или нет? Потому что один раз вы уже приходили, а потом оказалось, что это сон.
— Вы нажмите на глаз слева. Если я раздваиваюсь — это не сон, а если ничего не изменилось — значит, по-прежнему спите.
— Вроде раздваиваетесь.
— Тогда давайте пить чай, а потом пойдем гулять.
— Под таким снегом?
— Да какой там снег? Редкие снежинки падают.
Стрелков налил себе полстакана заварки и почувствовал, как сон постепенно выветривается из него, голова очищается.
— Вы действительно пишете книгу о Пушкине?
— Что, рылись в моих бумагах на столе?
— Упаси Бог! Я ни разу не вышел из кухни. Даже в туалет.
— Откуда же знаете про мою работу?
— Вы мне сами рассказали. В том сне, который я только что видел.
— Странные у вас сны: то я вам адрес свой говорю, то тему своего исследования, и все оказывается верным.
— Я и сам удивляюсь не меньше вашего. Это, наверное, у вас такая мощная аура, что даже в мои сны вторгается. Ваш первый муж ничего не говорил вам про нее?
— Нет. И второй тоже, потому что его не было.
— От всех красивых и умных женщин исходит очень сильное излучение. Как-то много лет назад я был в гостях у приятеля, он живет недалеко от вас. Мы сильно выпили, я остался ночевать и всю ночь во сне занимался любовью с Алисой Фрейндлих. Утром проснулся озадаченный, поделился с другом, а тот сказал: "Ничего удивительного! Она напротив живет, вон ее окна!"
— После этого вы должны были на ней жениться.
— Я бы с удовольствием. Но, может быть, мы действительно пойдем погуляем?
— Куда пойдем?
— Хорошо бы завернуть к кому-нибудь на бал, например в австрийское посольство или к графине Бобринской.
— К сожалению, у меня нет подходящего платья.
— А у меня фрака. Сгодился бы мундир венгерского гусара, но его у меня тоже нет.
— Тогда пойдемте просто погуляем. До Петропавловки и обратно.
— Почему вас так тянет к этой крепости?
— При чем здесь крепость? Я люблю поздней осенью смотреть на Неву — такая черная, быстрая, будто живая.
Они дошли до набережной и долго стояли молча, глядя на темную воду. Сильный ветер гнал рябь, и казалось, что Нева действительно несется, словно горная речка, с большой скоростью к заливу.
— В прошлом году в начале ноября Нева уже встала, а в этом еще ни разу мороза не было.
— Да, зимы с каждым годом становятся все теплее.
— И все тоскливее.
— Почему?
— В последние годы с приходом зимы я засыпаю, хотя хожу на работу, встречаюсь с друзьями — но все как во сне. Мне даже начинает казаться, что сон — более подлинное существование, чем бодрствование. Сон богаче, ярче, во сне никогда не скучно, во сне многое удается.
— Пушкин бы вас хорошо понял, он даже говорил об "истинном сне".
— Где это?
— Он целую поэму решил написать, но, сочинив сотню строк, бросил:
— Прекрасные строки! А вы знаете, мой самый любимый герой — Обломов. Как умел спать человек! Теперь так не могут. Беспокойные все стали, нервные. А сон — великое благо для души. Только там можно встретить тех, кого когда-то любил, с кем расстался, кто давно умер. Можно с ними поговорить, пожаловаться на жизнь, попросить совета. Недавно во сне встретил одну женщину, которую когда-то в молодости любил — встретил молодую, красивую и плакал оттого, что всё в прошлом, прощался с ней, потому что никогда уже не увижу ее ни молодой, ни красивой, если вообще увижу. Тем более, она сказала во сне, что нам теперь незачем встречаться.
Они долго шли вдоль реки. В одном месте Ольга перегнулась через парапет, всматриваясь в воду.
— Что, будем прыгать? — спросил Стрелков.
— Зачем это? Просто мне кажется, что я вижу что-то большое и белое, лежащее на дне.
— Слава Богу, вы не собираетесь прыгать, а то я уже испугался, что опять сплю.
Больше они не разговаривали, только Стрелков, решившись, взял ее за руку. Она ее не отняла, и так они дошли до дома.