Со свинцового неба в духе романтизма минувших лет на сухие стволы часовен темно-синий струится свет.
И гирлянды цветов, и свечи... Как рыдают колокола! ...Черный ветер, а в черном ветре ледяная луна бела.
Я бреду по дороге - мертвый, в сонном свете, но наяву; и мечтаю, мертвец, о жизни, безнадежно немой, зову тех, кто сделал меня безгласным... 59 Пусть искусаны до крови мои губы, но снова красной стала кровь моя от любви.
Сердце требует возрожденья, тело - сильных и нежных рук, улыбнуться мечтают губы и, прорвавши порочный круг, искупить проливные слезы всех изведанных мною мук.
Только разве отпустит сердце глубочайшая из могил? Завтра год, а быть может - больше, как его я похоронил.
Холодок сентиментализма. Черный ветер. Луна - бела. В эту ночь Всех Святых повсюду причитают колокола.
Перевод С. Гончаренко
61
С. 59. Эпиграф взят из стихотворения Артюра Рембю (1854 - 1891) "Песня самой высокой башни" (Chanson de la plus haute tour). Ночь Всех Святых - праздник Всех Святых отмечается 1 ноября.
17
Ко мне обернешься, плача, в разгаре цветенья сада, ко мне обернешься, плача, и я повторю: - Не надо. А сердце в оцепененье замрет, отходя от тяго г... И сестринских пальцев тени на лоб мой горячий лягут. Я встречу твой взгляд печальный, печалясь тобой одною. Я встречу твой взгляд печальный, с его добротой родною. И спросишь ты: - Что с тобою? Но в землю взгляну я немо. И спросишь ты: - Что с тобою? И снова взгляну я в небо. И вдруг улыбнусь в ответ, - ты вздрогнешь, как от угрозы, и я улыбнусь в ответ, чтоб вымолвить: - Вытри слезы...
Перевод А. Гелескула
63 16
Женщина рядом с тобой... Музыку, пламя, цветок все обнимает покой. Если с тобой ее нет, сходят с ума без нее музыка, пламя и свет.
Перевод М. Самаева
65 19
В полях печально и пусто, одни стога среди луга. Ложится вечер осенний, и пахнет сеном округа.
Проснулся плач соловьиный, а сосны замерли сонно, и стал так нежносиренев над ними цвет небосклона.
Уводит следом за песней меня тропа луговая, и веет осенью песня, Бог весть кого отпевая, поет, как пела когда-то, зовя ушедшего друга, и падал вечер осенний, и пахла сеном округа.
Перевод А. Гелескула
67
20
Нет, не из этого мира звон ваш... И стужа сырая стелется слезным туманом, смутный мой облик стирая.
Зимней зеленой луною катятся в ночь ваши стоны, колокола. В полнолунье дали страшны и бессонны. Ночь, и, пока вы звените, погребены все живые, а погребенные живы, наглухо двери входные, настежь могилы... 0 ночи с зимней луною зеленой! Колокола под луною! Звон... Или плач отдаленный?
То, что на западе плачет, плачет и там, на востоке, плачет и в городе спящем, где фонари одиноки, плачет и в море бессонном, плачет и в утренней рани,
69 где серебрится печально свет над ночными горами.
Где вы, в каком вы селенье, звонницы стужи? Который час вами пробит? Сознанье меркнет, не видя опоры. Гибельный зов запредельный звона, подобного стонам, колоколов одичалых в инее звезд! И за звоном слезный туман наплывает и разливает потоки, смыв меня с улицы спящей, где фонари одиноки.
Перевод А. Гелескула
71
21
Встречают ночь переулки. Все стало тихим и давним. И с тишиною дремота сошла к деревьям и ставням.
И ранние звезды юга забрезжили в небе вешнем в печальном апрельском небе, фиалковом и нездешнем.
Горят за оградой окна. Скулит у ворот собака. На синеве чернея, возник нетопырь из мрака.
0 желтая дымка лампы над детским незрячим взглядом, и вдовьи воспоминанья, и мертвые где-то рядом!
И сказки, что мы при звездах рассказывали когда-то апрельскими вечерами, ушедшими без возврата !
73 А сумрак велик и нежен, и слышно на отдаленье, как ночь окликают зхом затерянные селенья.
Перевод А. Гелескула
75 22 (Лето)
Сторож гремит на бахче медью, и звон ее дальний катится вслед за ворами к темному бору, садами.
Вот уже нет никого, и в одиночестве бора смутно вдали проступают темные мертвые горы.
Среди полей человек выглядит крошечным, грустным... Август. Сквозь дымку луна катится грузным арбузом.
Перевод М. Самаева
77 23
Склоном земным исполин, точно дозорный, взбирался и далеко был виден лунной помятой кирасой.
Передвигая руками скалы и сосны, огромный, огненным гребнем срезал он крохотные загоны.
Вглядывался: ни души на поле... И, безразличен людям, шагал за своей странной и грустной добычей.
Перевод М. Самаева
79 24
В лазури цветы граната! Матросская слобода! Какое легкое небо и как листва молода!
Изменчивый ветер моря! Матросская слобода! Обветрена, сероглаза, и горе ей не беда!
И женский голос заводит: "Морской обычай такой мужчине море законом, а сердцу - ветер морской!"
- Святая мать кармелитов, пошли нам ясные дни и наши весла, мадонна, своей рукой осенй!
...Под вечер воздух мерцает, закат - как сон наяву, и капли слез золотые вдали кропят синеву.
81 Как будто ветер вернулся и даль морская близка и всех затерянных в море нашла глазами тоска.
Изменчивый ветер моря! Матросский родной очаг! На сердце ладанка с лентой и синий холст на плечах!
В лазури цветы граната! Веселье в ладу с тоской. Мужчине море законом, а сердцу - ветер морской!
Перевод А. Гелескула
С. 81. Святая мать кармелитов - Дева Мария-дель-Картель - покровительница моряков Испании (Кармель - гора в северной части Палестины, где со второй половины ХII века находилась первая обшина нищенствующего монашеского ордена кармелитов).
25
Вечерние дороги свела в одну ночная. По ней к тебе иду и как дойти - не знаю.
По ней к тебе иду, далекий, как зарницы, как отголосок ветра, как запах медуницы.
Перевод А. Гелескула
85
26
Селенье. Над темноватой черепицей покатой плачет зеленое поле колокольчиком и цикадой.
Время мышей летучих и ангелов сладкоголосых. С косой на плече и с песней косарь идет с сенокоса.
Кротких коров мычанье, и веселый ребячий гомон, и небесно-белые дымы, и запах тепла и дома!
И луна, - сквозь дальние сосны проплыв золотистым диском, наводняет пустыню поля своим хрусталем игристым.
Перевод Н. Горской
87
27
Одним из колес небесных, которое видит око, на пустошь луна вкатилась и ночь повезла с востока.