много, да и не останавливаются они, как я. Прыгают по размытой тропинке по мелководью, по старой траве. У каждой голубоватое горло. Значит, самцы. Некоторые уже успели обзавестись подругами. Хотела написать: и едут самцы на пруд верхом. Однако это далеко от действительности. Самка и самец ухитряются отталкиваться от земли задними лапами одновременно и продвигаются вперед ничуть не медленнее остальных. А когда они очередной раз прыгают, раздается тихий приятный звук: «тр-р-р-р».Амфибий относят к одиночным животным. И правда, никто из них не объединяется в группы, которые существуют постоянно и члены которых знают друг друга. Ни лягушка, ни жаба не испытывает потребности жить бок о бок с себе подобными, она полагается лишь на себя, сама всегда заботится о своем пропитании, сама хоронится от врагов. Но в чистом виде одиночных животных не бывает. Так или иначе даже заядлые индивидуалисты вынуждены время от времени общаться друг с другом. У амфибий большой повод для встреч — пора, когда надо дать жизнь потомству.Пора эта не настала, а подготовка к ней идет полным ходом, особенно стараются самцы. Травяные лягушки «прикрепляют» голубые манишки. Совершенно неотразимыми становятся остромордые лягушки. Конкурировать с ними бесполезно. В серебристо-голубых камзолах они — настоящие франты. Не узнать кавказских крестовок. Светлый косой крест на спине исчез, а вместо него в углублениях, которые напоминают кратеры,— красные пятна.Но нарядами дело не ограничивается. У травяных остромордых лягушек на задних лапах между пальцами вырастают большие перепонки: разрезать водную гладь — не прыгать по суше. А на передних лапах, хоть лягушки в это время не занимались ничем непривычным, появляются мозоли. У прудовой и остромордой лягушек по одной черной мозоли на первых пальцах, у травяной лягушки там же умещается по четыре мозоли: по две больших и по две крошечных. Однако никто из наших амфибий не позволяет себе того, что позволяет себе маленькая, со спичечный коробок крестовка. У нее черные шершавые мозоли и на предплечьях, и на плечах, и на груди, и на подбородке. Мозоли крестовок — мощный захватывательный аппарат. Они помогают крестовкам и всем другим амфибиям-самцам крепко держать самок.Тритонам мозоли не нужны, но они отращивают на пальцах задних лап оторочки. А наряды, которые надевают тритоны весной,— на зависть многим. У малоазиатского тритона на спине огромный гребень с зазубринами, а на боках красуется серебристая полоса, окаймленная сверху и снизу темными черточками. Завершает все шикарный хвост в разноцветных пятнах.Наряд обыкновенного тритона не столь эффектен, но тоже хорош. От затылка до конца хвоста идет, не прерываясь, гребень с фестонами. На хвосте — бирюзовая полоса, которая блестит, как перламутр, а под ней — оранжевая кайма.Если рядом окажутся два тритона, самка и самец, и человек и тритон не спутают их друг с другом. А самому владельцу гребня и большого хвоста эти новоприобретения позволяют стать более подвижным в воде. Одновременно служат они и дополнительным органом дыхания: кровеносные сосуды образуют в них сети. Обыкновенный тритон может пробыть весной в воде, ни разу не поднявшись на ее поверхность за воздухом, на пятнадцать часов больше, чем самка: у нее хвост обычный и гребня нет.Азиатская серая жаба, которая живет у нас на Дальнем Востоке, весной выглядит так же, как и осенью. Но вот жаба приходит к водоему, опускается в воду. Верхний слой кожи отходит, полости под ним заполняются жидкостью. Сама кожа становится дряблой и образует складки. Жаба переключается с легочного дыхания на кожное. Теперь большую часть своего времени она проводит в воде, лишь иногда выныривая за порцией воздуха. Кончится свадебный шум в водоеме, жаба впадет в спячку. Две недели потребуется ей, чтобы настроиться на жизнь на суше, начать набирать воздух в легкие.Лягушки Западной Африки — Камеруна, Габона и Конго — живут в реках и горных потоках. Вода в них чистая, насыщена кислородом. Однако это не означает, что лягушки всегда обеспечены им полностью.Если взяться разглядывать западноафриканскую лягушку, легко увидеть, что по коричневой с серо-зеленым оттенком спине у нее разбросаны черные пятна и через всю спину тянется черная полоска. У лягушки тупая мордочка, большие глаза, а передние лапы не в пример многим собратьям — мощные, сильные. На задних лапах, как и положено, перепонки, три пальца этих лап заканчиваются когтями-крючками: чтобы закрепляться на камнях. А в общем она производит впечатление крепко сбитой лягушки. Но вряд ли какая-либо деталь ее внешности может вызвать удивление. Однако когда в конце девятнадцатого века поймали первую такую лягушку, изумлению не было предела.Лягушка, найденная на реке Бенито, была волосатой: мягкие волосы покрывали и ее бока, и ее бедра. К великому разочарованию всех, волосы при ближайшем рассмотрении оказались всего-навсего выростами кожи. Эти волосы самец начинает отращивать, готовясь к своей весне. Они снабжены огромным количеством кровеносных сосудов и помогают лягушке в ответственный период ее жизни не испытывать нехватки кислорода.Волосатая лягушка-самец поджидает свою суженую в воде. В воде происходят встречи у многих амфибий. Но как проинформировать заинтересованных во встрече о своем существовании, о своих намерениях?Животные передают сообщения друг другу на самых разных языках. Они пользуются языком жестов, языком запахов, языком красочных пятен, они общаются, обмениваясь звуками. Хвостатые амфибии предпочитают всем остальным способам передачи информации язык запахов. Поставив пахучую метку, амфибия оповещает тех, кто набредет на эту метку, о самом важном: к какому виду принадлежит она, какого она пола, и даже уведомляет, что метка ее лично, а не соседки.Американский тритон, расшифровав химический сигнал, находит самку, плывя по ручью против течения. А оказавшись рядом с ней, он обнюхивает ее и начинает плавать кругами. Протеи-самки не станут тратить время понапрасну на любого встретившегося протея. Они точно определяют по запаху, готов он исполнить свой долг перед природой или нет.Самочка обыкновенного тритона, обнаружив метку тритона, меняется на глазах: начинает вертеть головой, резко поворачивается. А тритон, забравшийся в ту же канаву с водой, посматривает по сторонам. И вот появляется самочка, она в прежнем платье, только все цвета на нем стали гораздо ярче. Тритон приближается к ней, подплывает вплотную, дотрагивается до нее мордочкой: обнюхивает. Все правильно, ошибки не произошло. А самочка не уплывает. Выходит, можно показать, на что способен.На небе светит солнце, в воде видно все прекрасно. И тритон начинает свой танец. Он перемещается вперед и, очутившись перед мордочкой самочки, как заправский акробат, делает стойку. Целых десять секунд стоит тритон на дне вниз головой, подняв высоко туловище и опираясь лишь на передние лапы. Но следует рывок, голова остается почти там же, где была, а туловище опускается, хвост сильно изгибается и толкает воду прямо на самочку. Она не удерживается на месте, однако, передвинувшись немного, останавливается.Тритон устраивает перерыв, а потом, расположившись опять напротив самочки, загибает хвост, быстро бьет им по себе. И последний трюк: тритон стоит, а кончик хвоста его извивается.Самочка медленно идет вперед, тритон — за ней. И вот снова стойка. При всех стремительных движениях оторочки на пальцах помогают тритону сохранять устойчивость.Сибирские углозубы стараются не танцевать в одиночку. Те, что живут в Западной Сибири, собираются на «танцплощадку» в конце апреля. Располагается она неглубоко. Приплыв к ней, десять — четырнадцать углозубов рассаживаются на затопленных ветках кустарников, на стеблях осоки или болотного сабельника и принимаются танцевать.Если бы среди животных проводились конкурсы танцев, углозубы не заняли бы первого места, они были бы даже позади тритонов. Однако самих углозубов и их подруг вполне устраивают незатейливые «па». Во время их исполнения никакие новшества не допустимы, каждое движение «оговорено» тысячелетия назад.Итак, «рраз». Держась лапками за веточку, углозуб стоит на ней, опустив голову вниз, подогнув под себя хвост. Став похожим на месяц, он водит хвостом из стороны в сторону. Как и в современных наших танцах. он время от времени дергается всем телом, правда, ударяется при этом еще о веточку. Ничего предосудительного нет, если углозуб передвинет голову и тело с одной стороны веточки на другую или ляжет на нее плашмя. Можно и завалиться на бок, перевернуться вниз спиной. Это все равно считается частью танца. Можно опустить голову и вроде бы высматривать что-то. Можно зевнуть, показав рот, беловатый внутри. Можно многое, но при этом надо обязательно, не останавливаясь, плавно ритмично взмахивать хвостом.Углозубы танцуют невдалеке друг от друга, иногда их разделяет пять сантиметров и даже всего два сантиметра. А в особый азарт они входят ночью. Пусть углозубы неважные танцоры, зато упорные. Из двадцати четырех часов суток они проводят на танцплощадке семнадцать. Некоторые танцуют беспрерывно шесть с половиной часов. Самочки, приплывающие к углозубам, откладывают икру на те ветки и на те стебли травы, на которых исполнялся танец. «Танцплощадка» на самом деле — место, где должна появиться икра.У углозубов встречи и расста