– Туган? Солтан? – радостно вскричал человек.
Солтан кинулся к нему. Это же свой! Аламатский! Председатель сельсовета дядя Хаджи-Сеит! Из-за бороды его и не узнать!
– Товарищ Зубр! Вас к командиру, – козырнул Хаджи-Сеиту боец.
– Иду, иду. Дайте только полюбоваться на двух своих знаменитых земляков!
– Стойте, дядя Хаджи-Сеит! – взмолился Солтан. – Вы никого из Аламата не видели?
– Да я и сам там был, сынок. Кто же, думаешь, освобождал твою мать и других женщин?
– Где мама?
– Э-э, да ты отстал от жизни, одичал в лесу. Марзий мы отправили из своего лагеря в Даусуз, к твоему дедушке. Он ее надежно спрятал у родичей. Ну, ешь, ешь. Потом поговорим!
***
Большой партизанский лагерь пришел в движение. Бойцы седлали коней. Командиры давали последние распоряжения. Женщины варили обед и разносили по землянкам большие миски, которые источали в морозном воздухе пар.
Отряд готовился к большому делу.
Командир отряда Сергей Петрович Быстров, собрав ближайших помощников, объявил:
– Выступаем через час. Итак, товарищи. Северный Кавказ вот-вот будет освобожден от фашистской нечисти. Сталинградская битва оказала на это свое решающее влияние. Прошу всех поближе. Вот где нам наступать. Части Советской Армии пройдут вот тут, наша же задача – двинуться по Гумскому ущелью, выйти к этому аулу, а дальше – к Кисловодску…
Он склонился над картой, водя по ней тонким указательным пальцем.
В мирное время он работал пианистом в Кисловодске. Во время оккупации его жену и сына фашисты казнили в душегубке.
В это время у входа в домик послышался шум. В дверь заглянула голова в лохматой шапке, и хозяин шапки сказал взволнованным юношеским голосом, с акцентом:
– Товарищ командир, я поймал шпионку!
Это докладывал Солтан. Он втолкнул в комнату девушку в белом пуховом платке и в пальто с серым каракулевым воротником, а сам стал на страже в дверях. Выглядел он заправским воином: полушубок перепоясан широким солдатским ремнем, к которому прицеплена серебряная сабля, в руках – винтовка.
– Докладывайте, – коротко сказал ему Быстров.
– Она предательница, переводчик! Сейчас пробиралась к нам, чтобы шпионить. Я стоял в карауле на дальнем посту и увидел, как она крадется по лесу!
Командир спросил девушку:
– Кто вы и зачем сюда шли?
– Я – «Бриллиант», товарищ командир!
– Твой товарищ немецкий комендант Фриц Клаус, а не наш командир! – возмутился Солтан, боясь, что ей поверят.
В это время вошел Хаджи-Сеит и обрадованно протянул руки к девушке:
– Как вам удалось добраться, Сейр Отаровна?
Услышав это имя, Быстров встал и протянул руку учительнице:
– Здравствуйте, «Бриллиант»! Так вот вы какая? Молодчина вы! Настоящий бриллиант, без кавычек: хорошо поработали на партизан, ваши сведения делали свое дело на перевале.
Солтан растерянно провел рукой по лицу, словно прогоняя сон. Все расхохотались.
– Она ведь спасла тебе жизнь, – сказал Хаджи-Сеит Солтану. – Она выпытала у Обрубка в присутствии самого коменданта, где этот полицай ранил твоего коня. Дала нам знать. И мы взялись прочесывать лес. А то бы так там и замерз!
– Ну, здравствуй, «Вечный всадник»! – подошла Сеир Отаровна к Солтану с улыбкой.
– Простите меня… Я ведь впервые в партизанах! – покраснел он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬДЕВЯТАЯ
Фашисты удирали из Аламата. Удирали так скоропалительно, что никто в ауле не успел ничего понять.
Увидели только, что фрицы стали поспешно нагружать машины. Распоряжался сам комендант.
Сушеный бок всполошенно вертелся около него и что-то ему горячо доказывал, брызгая слюной. В это время подъехала бричка, доверху нагруженная вещами, на них восседала заплаканная жена Сушеного, закутанная в большой серый пуховый платок.
Сушеный показывал коменданту то на свою бричку, то на грузовик, а комендант отрицательно качал головой.
Вовсю трудился Обрубок со своими дружками, бегая взад-вперед на коротких ногах и помогая солдатам грузить машины своих хозяев.
Машины готовы. Но солдаты, вместо того чтобы сесть в них или на мотоциклы, начали выносить солому и обкладывать ею здание школы, поливать стены бензином из канистр. Полыхнуло пламя. В это же время показался черный дым над зданиями конезавода.
Сушеный бок и его жена стали лихорадочно кидать свои вещи с брички в кузов грузовика. Комендант, собиравшийся уже сесть в свою машину, вдруг обернулся, вытащил пистолет и выстрелил в Сушеного. Тот упал, раскинув руки и окрасив своей кровью снег. Жена с воплем кинулась к нему.
Взвыли моторы, застрекотали мотоциклы. Фашисты покинули Аламат. Как только утих шум машин и мотоциклов, аламатцы, будто договорившись, бросились со всех улиц и переулков к школе и конезаводу тушить пожар.
…К вечеру в аул вошла рота советских бойцов. Аламатцы высыпали на Главную улицу, обнимали, целовали бойцов, выносили еду, перевязывали раненых солдат. Это была рота, дошедшая сюда с боями против отступающих к перевалу частей гитлеровской армии. После короткого привала в ауле рота двинулась дальше.
А утром из Гумского ущелья прибыл в Аламат партизанский отряд Быстрова. Не все смогли узнать в бородатом человеке своего Хаджи-Сеита, но уж Тугана, белоснежного и гордого красавца, разглядели сразу, а на нем – «Вечного всадника» Солтана. Правая его рука на перевязи. Все семеро членов отряда «Вечный всадник» во главе с Шайтаном прежде всего кинулись к Солтану.
Партизанам тоже надо спешить через аул, у них своя задача. Но разве отпустят аламатцы так скоро?
Вдруг Шайтан изменился в лице, пробился сквозь толпу партизан и аульчан: он увидел учительницу.
– Почему же вы не уехали со своими немцами? – хмуро спросил он.
Аламатцы расступились, бросая враждебные взгляды на учительницу.
Быстров заметил это и поднял руку:
– Эта девушка – наш и ваш верный друг. Когда ее назначили переводчицей комендатуры, она через несколько дней решила сбежать, но мы подослали к ней своего человека, и она осталась, передавала нам сведения о прохождении фашистских войск, о положении в ауле. Если бы мы в каждом населенном пункте не имели вот таких людей, как Сеир Отаровна, нам было бы намного труднее!
– Разрешите, товарищ командир, – обратился Солтан к Сергею Петровичу, приложив руку к черной лохматой шапке. – Разрешите доложить, что здесь действовал наш отряд мстителей под названием «Вечный всадник». Вот это его командир Шай… нет, Мурат Данашев!
И он вывел Шайтана за руку вперед. Тот тащил за собой своих друзей, смущенный, в огромных отцовских сапогах и мешковатом ватнике.
– Я догадывалась, что Шайтан командует юными мстителями, но выдавать себя боялась, – шепнула Сеир Отаровна Хаджи-Сеиту.
Сергей Петрович поздоровался с членами отряда за руку, поблагодарил их за службу Родине.
– А ваш друг Солтан, «Вечный всадник», – сказал он, – сохранил знаменитого скакуна и саблю, принадлежавшую самому Семену Михайловичу Буденному! Спасибо вам, ребята!..
Партизаны вскочили на коней, расцеловались с Хаджи-Сеитом.
Весь аул провожал партизан. Отряд юных мстителей долго еще стоял за околицей, не спуская завистливых глаз с уходящей колонны. За спиной Солтана, положив прекрасную голову на плечо друга, замер Туган.
Пришли они к заброшенному, заколоченному дому Солтана все вместе. Солтан сказал:
– К приезду матери я должен разжечь очаг. А сейчас давайте поклянемся, ребята, в нашей вечной дружбе!
– Клянемся! – ответил отряд хором.
И все скрепили клятву прикосновением губ к маршальской сабле, которую Солтан держал обеими руками…