И парень, пригнувшись в дверях, не оглядываясь на то, что оставляет, выходит из трактира. Следом за ним выходит и хозяин. Со двора слышится голос комиссара: «Приведите коней для раненых!» Затем через распахнутую дверь откуда-то из-за гор доносится волнами, то усиливаясь, то затихая, артиллерийская стрельба — стреляют где-то очень далеко, и кажется, будто где-то за множеством отрогов прокладывают туннель, и мины, давясь собственным грохотом и дымом, взрываются в туннеле. И снова слышится голос комиссара: «Дайте мою винтовку новому бойцу! Она там, на коне, который пулемет везет!»
И я, поднимаясь с пола, снова вспоминаю вчерашнее предчувствие. И, довольный, думаю: вот сейчас Зора, как вчера, позовет помочь ей… И в самом деле, в тот же миг (или мне показалось, что в тот же миг) позади меня раздается голос Зоры: «Секулич, помоги-ка!» Я срываюсь с места, взволнованный, счастливый, как после прекрасного сна, сердце мое бьется у ствола ручного пулемета, прижатого к груди. Через несколько секунд мне уже не верится, что Зора опять именно меня позвала помочь, — я дремлю, засыпаю, мне послышалось… Но Зора голосом, который разгоняет последнюю дремоту и который не оставляет ни малейших сомнений, снова кричит:
— Секулич, помоги-ка! Что это с тобой, Секулич?!
Перевела с сербскохорватского Е. Рябова.
Кямиль Буджели
КОРОЛЕВСКИЙ КОНЬ И НОВЫЕ ВСАДНИКИ
Среди трофеев, захваченных у Черного моста, оказались, кроме оружия и обмундирования, два батарейных радиоприемника, принимавших только Берлин. Но Вандель Дима, партизан из 2-го взвода, электротехник по профессии, помудрил над ними и «развязал язык радио». Теперь можно было брать все больше радиостанций. Московское радио тогда еще не вело передач на албанском языке, но по прибытии в Албанию советской военной миссии Москва иногда транслировала специальные передачи, в которых принимали участие албанские революционеры и патриоты, эмигрировавшие во времена Зогу и фашизма. В передачи включались новости, репортажи военных корреспондентов из Албании, патриотические албанские песни и народная музыка.
Целыми ночами просиживал около приемника Вандель Дима и однажды поймал Москву. Полилась народная албанская мелодия. После этого диктор сообщил, что очередная передача на албанском языке состоится в следующее воскресенье в семь часов вечера на той же волне. Об этом стало молниеносно известно всем.
В воскресенье после обеда во дворе школы собрались слушать Москву партизаны и крестьяне из соседних деревень. Большинство из них никогда не видели в глаза ни радиоприемника, ни даже патефона. Школьный зал был переполнен. Оставшиеся на улице толкались в дверях, влезали на окна, на деревья.
А 2-я рота батальона в это время вела бой на Вотском перевале с балыстами, рвавшимися к Верхней Рэзе…
Вандель Дима, обливаясь потом, уже около получаса возился с приемником, пытаясь поймать Москву на указанной прежде волне. Все ждали молча. Крестьяне и партизаны всякий раз озадаченно глядели друг на друга, когда из аппарата доносились свист, грохот какого-нибудь немецкого марша или раздавались надрывные голоса дикторов, которые, казалось, ругались сами с собой на неизвестных языках. Наконец все услышали голос диктора, говорившего по-албански на северном диалекте с иностранным акцентом и употреблявшего много турецких слов.
— Ш-ш-ш! — произнес Вандель Дима, приложив палец к губам. — Поймал.
Многие, кому довелось слушать радио впервые, вытянули головы: кого же «поймал» Вандель. Радио же гремело:
«…вчера утром в Тихом океане американские самолеты пустили ко дну два японских судна с боеприпасами… Господин Чан Кайши выехал вчера вечером в Нью-Йорк… Принц де Роландо развелся с женой, поскольку она опозорила венец, и она утопилась в нефтяной скважине в Хильденкоре… Албанские националисты во главе с Абазом Купи освободили почти всю страну и скоро возьмут Тирану… В конце нашей передачи, — продолжал диктор, — слушайте генерала Персина, бывшего главного инспектора албанской жандармерии, который расскажет вам о том, как высоко ценят британские власти господина Абаза Купи… Говорит Лондон! Дамы и господа…»
— Да это Лондон, балда! — закричал партизан из первых рядов, угрожающе потрясая кулаком Ванделю. В зале послышались ругань и возгласы:
— Вот оно что! Абаз Купи! Что еще ждать от англичан?! Всю жизнь хитрили, как лисы!
— Закрывай радио, эй, тебе говорят!
— Найди Москву, ты, Москву! Эх ты, сын Лигора Димы!
Техник стал опять настраиваться на нужную волну и, когда из приемника вдруг полилась на русском языке такая распространенная и столь любимая албанскими партизанами песня «Полюшко-поле», облегченно выдохнул: