Мастер клянется, что все понял, что исправится; у него течет кровь из носа, под левым глазом набухает синяк, но мстительницы не унимаются — колотят его, пинают. Одна из них, молодая и красивая, совсем девочка, жалобно всхлипывает: «Меня тоже опозорил, окаянный!»
— Может, разогнать их? — колеблется Николай, хотя сам запрещал ввязываться в какие-либо истории.
Но Елена категорически отвечает:
— Не надо.
— Они же убьют его! — тревожится Виктор.
— Ну и пусть! — В глазах Елены вспыхивает ярость. — И поделом ему!..
Разъяренные женщины с улюлюканьем стаскивают с мастера штаны. Трое молодых людей удаляются, смущенные этой финальной сценой.
Они снова выходят на Александровскую, Виктор останавливается у ремесленного училища и снимает с плеча винтовку.
— Так какой сигнал?
— Два раза махну платком, — усмехается Николай. — Но я надеюсь, что это не понадобится.
В нескольких метрах от ворот казармы он замедляет шаг. Елена испытующе смотрит ему в лицо.
— Если хочешь, я тебя заменю, — говорит она.
— Не беспокойся, я вас не подведу.
Она протягивает ему руку, Николай пожимает ее, но без воодушевления.
— Ты зря тревожишься, офицеры не глупее полицейских!
С этими словами он, приосанившись, уверенно направляется к проходной — нет, за него и в самом деле не надо беспокоиться. Полный добрых предчувствий, он, как видно, никого и ничего не боится.
К шлагбауму приближаются трое солдат, лица у них хмурые, неприветливые — солдаты явно недоспали.
— В чем дело? — спрашивает один из них, похожий на раскормленного кролика.
Николай строго смотрит в его зеленоватые глаза.
— Меня прислали к командиру полка.
— Кто?
— Областной комитет Отечественного фронта.
Солдаты переглядываются, вертятся вокруг Николая, словно нанимают работника. Мало-помалу их лица светлеют.
— От Отечественного фронта, значит, — скороговоркой произносит толстяк. — А кто там в твоем Отечественном фронте?
— Представители народа.
Солдат шевелит соломенными бровями, его голос становится мягче:
— Какого народа?
— Бедного… А вы что, радио не слушаете? — переходит в наступление Николай. — Вся Болгария поднялась!
Солдаты опять переглядываются, наконец самый низенький, у которого черная густая щетина отливает лиловым цветом, предлагает остальным:
— Давайте хотя бы господина поручика позовем.
— Мне велено поговорить с полковником Гроздановым.
— Без поручика все равно не обойтись!
Солдат поворачивается, уходит по выложенной камнем дорожке, следом за ним тащится другой. Остается лишь толстяк, который первым заговорил с Николаем. Он поднимает сжатый кулак и шепотом четко произносит:
— Смерть фашизму!
Николай улыбается — он чувствует свое превосходство — и тоже поднимает кулак.
— Свобода народу!
— Почему вы улыбаетесь?
— Уж больно вы осторожничаете.
— Ну что там, на воле?
— Власть свергнута, с гор спускаются партизаны.
— А заключенные?
— И они уже на свободе. — Николай понижает голос: — А что именно вас интересует?
— Как с уголовными, их выпустят? Отец мой сидит — кража со взломом и убийство…
Николай неопределенно машет рукой (только этого ему не хватало!) и глухо отвечает:
— Надо полагать, объявят амнистию.
А двое других уже идут обратно, чинно вышагивая по обе стороны молодого представительного офицера. Приблизившись, офицер высокомерно спрашивает:
— В чем дело?
— Минуту назад приходит этот парень… — начинает солдат.
Офицер перебивает его:
— Для вас устав существует?
— Я от Областного комитета Отечественного фронта, — говорит Николай.
Офицер с пренебрежительным любопытством разглядывает гостя.
— Более подходящего не нашли?
— А чем я плох?
— Сколько годков-то исполнилось?
— Я такой же зеленый, должно быть, как и вы.
Щеки офицера багровеют, но говорит он спокойно — очевидно, умеет владеть собой:
— И что ему нужно, Отечественному фронту?
— Об этом я скажу полковнику Грозданову.
— А ежели я вас не пущу?
Николай поворачивается, давая понять, что собирается уйти, но движения его неторопливы. Он лихорадочно соображает: «Настаивать, чтобы пустили, или держаться с достоинством?»
— Погодите! — Поймав Николая за рукав, поручик останавливает его и с напускной доверительностью говорит: — Не петушитесь, я не хотел вас обидеть. Что передать полковнику?