— Сколько? — хмуро спросил Антон.
— Нечем измерить. Может сто. Может тысяча. Может миллион. Ты это сам-то чувствуешь?
Оборотень кивнул:
— Я какой-то взбудораженный рядом с вами. Кажется, могу горы свернуть.
— Это ещё ничего, — подбодрил я его. — Ты оборотень, у вас всё несколько сложнее устроено. Маги просто дуреют при длительном общении. И чем сильнее маг, тем ему тяжелее.
— Поэтому вы живёте один? — прямо спросил Антон.
Я кивнул.
— Да. Поэтому.
Мы помолчали. Я сделал ещё один маленький глоток, закрыл бутылку и поставил на скамейку. Сказал:
— До утра подберут. Я думаю, все местные бездомные знают, что здесь порой оставляют дешёвую, но хорошую водку.
— Так вы не собирались всю бутылку выпивать? — обрадовался парень.
— Да ты что! Я же человек, мне пить вредно. Ну, спасибо тебе за беседу, всегда приятно поговорить с хорошим законопослушным Тёмным…
— Антон Сергеевич, позвольте мне вас укусить! — выпалил парень.
Я расхохотался. На самом деле я с самого начала догадывался, с чем он пришёл.
— Ты думаешь, что сможешь меня обратить?
— Вам даже не обязательно Тёмным становиться, — умоляюще сказал Антон. — Будете Светлым оборотнем. Перевёртышем, как они себя называют. Несправедливо, что вы… так…
Я задумчиво почесал себя пальцем по шее — там, где едва-едва угадывались два рубчика от вампирских клыков.
— И это не поможет, Антошка. Меня не обратит ни укус вампира, ни укус оборотня. Я слишком горячий.
— Вы пробовали, — пробормотал мой тёзка. — Так вы уже пробовали!
— Пробуют суп из кастрюли, — сказал я. Встал. — Спасибо, на самом деле — огромное тебе спасибо! Ты хороший парень. Постарайся не жрать людей, ладно?
Я похлопал его по плечу и пошёл к дому.
Мой юный Тёмный тёзка остался сидеть на остановке, ссутулившись и держа в руках банку. Огорчительно, да. Понимаю.
Живу я сейчас в однокомнатной квартире в доме напротив прежнего. Квартиру мне дали от щедрот обоих Дозоров. Предлагали дом за городом, потом нормальную трёхкомнатную в элитном доме рядом с прежним жильём. Но я упёрся как баран и выбрал самую простую и маленькую однушку, из окна которой видны окна прежней квартиры.
Гесер считает, что это проявление свойственного мне альтруизма. Завулон прямо сказал, что это доказательство моей глупости.
Но всё гораздо проще.
Любая нормальная квартира была бы признанием того, что моё нынешнее состояние — навсегда. И я говорю не о том, что я теперь человек, с этим-то я смирился, это и впрямь навсегда, до самой смерти.
Беда в том, как я и сказал славному молодому оборотню, что я слишком горячий. С одной стороны я источник Силы для жены и дочери. Но Силы в городе и так много. В какой-то момент я понял, что они захлёбываются в сочащейся из меня энергии. Это словно общаться с человеком, страдающим биполярным расстройством, когда он в маниакальной фазе. Вначале общение захватывает. Перед тобой остроумный энергичный собеседник, который всё время что-то говорит, придумывает, хватается за тысячу дел сразу и как ни странно часть из них доводит до конца. Это даже интересно первые два-три дня. Потом устаёшь.
Когда я понял, что Светлану и Надю обжигает идущая от меня энергия — я стал жить отдельно. Очень надеясь, что это временно, что либо моя температура упадёт, либо они приспособятся.
Температура не упала и я уже понял, что она никогда не упадёт.
Приспособиться они тоже не смогли.
Так что теперь я — воскресный папа. Я прихожу к ним вечером в субботу и ухожу вечером в воскресенье. Это мои девочки способны выдержать. Если прихожу вечером в пятницу, то к воскресенью они уже на взводе. Мы проверяли, экспериментировали и поняли, что сутки в неделю — это максимум дозволенного.
На самом деле не так уж и плохо, если сравнивать с альтернативой, в которой я мёртв. Верно?
И квартира хоть и маленькая, но хорошо отремонтированная, в ней есть всё, что мне нужно. Огромный телевизор, чтобы смотреть сериалы — пока я был Иным, эта бурно расцветшая часть человеческой культуры проходила мимо меня. Прекрасный компьютер. Хорошо оборудованная кухня, на самом деле я люблю готовить. Большая кровать. Даже слишком большая для меня. Светлана как-то сказала, что если ко мне будут приходить человеческие женщины, она поймёт и не будет против. Она вообще очень откровенная, моя жена.
Но единственная женщина, которая ко мне приходит, это пожилая тётенька из клининговой компании. Привлекательности в ней ровно столько же, сколько в швабре, которую она напоминает сложением. Ещё она курит на балконе и ругается матом, если думает, что я её не слышу.