— Но, шеф… — Маша сделала шаг вперёд. — Оборона с использованием незарегистрированного артефакта, согласно пункту девять параграфа восемь дуэльного уложения…
— Не имеет никакого отношения к данной ситуации, поскольку Городецкий — человек, — холодно сказал Завулон. — Люди, даже предназначенные лотерей в жертву низшим Иным, имеют право на оборону любыми способами. Это древнее и бесспорное правило.
Он ухмыльнулся и, понизив голос, добавил:
— Должны же у них быть хоть какие-то, пусть призрачные, шансы?
— Да, шеф… — Маша опустила голову.
Завулон ещё раз окинул взглядом моё жилище и с неожиданным сочувствием сказал:
— Антон, короткая жизнь ещё не означает, что надо уподобиться свинье и прожить её в хлеву. Я с удовольствием подарю тебе квартиру получше. И тоже с окнами на твой старый дом.
Ну надо же.
Дедушка и впрямь за меня переживает!
Я даже удержался от какой-нибудь язвительной реплики вслед Завулону.
Оба тёмных дозорных покинули мою квартиру вслед за своим шефом. Маша выглядела злой и проигравшей, очень уж ей хотелось доставить мне каких-нибудь неприятностей. А вот Павел Кротов глянул с симпатией и сочувствием, кивнул и даже почти решился руку протянуть на прощание, но потом посмотрел на Гесера и не стал.
Дверь за Тёмными захлопнулась и мы остались наедине с Гесером. Конечно, Тёмные могли бы вернуться через Сумрак, но только не при многослойной магической защите квартиры и не с Великим Иным на моей койке.
— Всё-таки Завулон балбес… — сварливо сказал Гесер.
— Он просто Тёмный и думает как Тёмный, — примирительно сказал я. — Для него история вполне убедительна.
— Завулон умеет думать как Тёмный, как Светлый и как серо-буро-малиновый в крапинку, — Гесер с кряхтением поднялся. — Если ты не против, Антон…
Я с удивлением наблюдал, как он достал из кармана своих мятых штанов курительную трубку.
Нет, меня удивило не то, что Пресветлый вдруг решил закурить. Он иногда баловался табаком. Меня смутило то, что в кармане места для трубки с длинным чубуком было маловато. К тому же она дымилась.
— Немножко против, — сказал я. — Мне тут ещё спать. А я нынче человек и немолодой. Мне здоровье надо беречь.
— Тебя не побеспокоит, — отмахнулся Гесер и неглубоко затянулся из трубки. Дым, действительно, исчезал в воздухе и никакого табачного запаха я не чувствовал. — Так что случилось на самом деле?
— Парень хотел мне помочь, — сказал я. — Предлагал укусить. Чтобы я стал оборотнем. Светлым.
Гесер посасывал трубку, глядя на меня. Потом сказал:
— Вот за что я люблю нашу молодёжь — это за доброту. А за что не люблю — так это за дурость. Ты ему объяснил, что сам Хена пробовал тебя обратить?
Я вспомнил, как огромный смилодон, в просторечии — «саблезубый тигр» подходит ко мне, рычит что-то, на его взгляд успокаивающее, и аккуратно прихватывает зубами плечо…
Как же ему было плохо. Куда хуже чем мне. Хена катался по каменному полу — всё это происходило в старинном особняке в Праге, где Инквизиция производила свои странные эксперименты, ревел, колотил и царапал морду лапами, пытался обратиться обратно в человека — и тут же перекидывался в зверя, блевал, отчаянно лизал пол, выл. Мне залечивала плечо суровая немолодая целительница, явно повидавшая всякого, но на Хену она поглядывала с истинным ужасом.
Потом Хена обернулся человеком и ушёл. Ничего не сказав.
Бедолагу Антона, скорее всего, укус бы убил.
— Дальше? — спросил Гесер.
— Я выпил глоток водки. Есть у меня такая привычка…
— Знаю.
— Парень выпил пива. Мы немного поговорили, я объяснил ему, что он мне не поможет и ушёл. Парень остался на остановке.
— Ты уверен, что уходя не вонзил ему нож в спину?
Я даже отвечать не стал, да Гесер и не ждал ответа. Он расхаживал с трубкой по комнате, став карикатурно похожим на товарища Сталина. Дымил напропалую и размышлял.
— Могу догадаться, почему ты ничего не сказал Тёмным, — решил Гесер. — Хвалю. Навык не теряешь. Но не могу понять, что это вообще было.
— Пытались меня подставить?
— Антон… — Гесер вздохнул. — Даже если ты убьёшь очередную ведьмочку Завулона прямо под старым развратником, он тебя отмажет. А не отмажет он, так отмажу я. Ты хоть понимаешь, как мы все тебе благодарны?
Я пожал плечами. Было уже поздно. В окнах дома напротив погас свет. Жена легла спать. А у Нади свет так и не зажигался.