Платон утверждал, что "истинный философ всю жизнь свою размышляет о смерти".
Долгое время философская мысль была поглощена идеей бессмертия личного, но уже Аристотелем эта идея была отвергнута, и ей на смену явились разнообразные гипотезы о посмертном слиянии с каким-то блаженным источником вечной жизни. Как говорит Мечников: "за неимением загробной жизни, которую первобытные верования представляли себе довольно ясно, философия не нашла ничего другого кроме туманного возврата к общему и вечному началу."
С этого момента, гениальная в своей трогательной наивности и столь драгоценная для человечества мечта о лучшем будущем за могилой отошла в область чисто-религиозных упований, а философская мысль углубилась в дебри пантеистических представлений, туманных, как вечность и бесконечность, с которыми они неразрывно связаны.
Философские системы многочисленны и многообразны, но все они сводятся к одному основному заданию найти смысл бытия.
Изобретательность человеческого разума, пышность фантазии и гибкость языка дали многим философским учениям возможность создать изумительные и ошеломляющие своей стройностью и красотой системы, но реальная ценность всех этих умственных симфоний осталась равной всякому произведению искусства. Как музыка услаждает слух и воздействует на чувство, так и они увлекают, не двигая с места. Тайна о происхождении мира и роли в нем человека осталось тайной. Самая блестящая гипотеза все же не факт, и, как бы ни была стройна система логических построений, в конце концов все же возникает вопрос: да, все это прекрасно, все это убедительно, но может быть это все-таки не так?
Оперируя логическим методом, философская мысль создает стройное здание и, именно в силу требований стройности, все явления внутреннего и внешнего миров вынуждена слить в единую гармонию, приводя, в конце концов, к выводу о полнейшей целесообразности законов мироздания.
Отсюда Гегелевское, все разумно, и вывод "Фихте": "цель нашего существования вовсе не в том, чтобы быть блаженными, а в том, чтобы стать достойными блаженства."
Ибо раз все во вселенной целесообразно и разумно, то оно и прекрасно. Если же все прекрасно, то человек не имеет права быть неудовлетворенным. Если он страдает, то только по недомыслию, не понимая гармоничности своих страданий, или потому, что не желает, не умеет приспособиться к мудрым, прекрасным, целесообразным законам природы. Он должен понять это и должен без ропота и страха примириться со своею участью, как бы тяжела она ни казалась.
Такие выводы, конечно, весьма слабое утешение для чувствующего и страдающего человека. Чем блестящее были теории, чем неотразимее доказательства мудрой целесообразности, тем сильнее чувство горечи и бессилия, ибо из абсолютной целесообразности нет уже никакого выхода. На этой почве зародился ядовитый червь сомнения, который превратился в великолепную черную бабочку отрицания, и на сцену выступила философия пессимистическая. Она окончательно отвергла всякую мысль о бессмертии и, в конце концов, пришла к роковому выводу о полной бессмысленности человеческой жизни, с точки зрения человеческого разума и чувства.
Область диалектики, в которой оперировала философская мысль, утопила ее в водовороте фразеологии. Она так далеко отошла от непосредственной жизни, что, наконец, в ней не осталось ничего, кроме игры понятий, умственной гимнастики.
Современная роль философских исканий великолепно характеризуется одной случайной фразой из письма типичнейшего российского интеллигента Станкевича:
— Во Флоренции мы перебалтывали логику, зимой думаем приняться за философию!
Оглядываясь на прошлое, должно, конечно, признать, что для умственного развития человечества философия имела огромное значение, и этого совершенно достаточно, чтобы с почтением обозревать философские руины прошлого.
Но не надо забывать, что жизнь, это — такая чудовищная машина, которая, в конечном итоге, перерабатывает себе на потребу все, что угодно. Она использует и друзей, и врагов, и яды, и лекарства, но в большинстве случаев совсем не в ту сторону, куда это предполагалось.
Бесстрашно же оценивая завоевание философской мысли в смысле прямого приближения к разрешению задачи о смысле и цели человеческой жизни, нельзя не видеть, что в итоге получился — если не нуль, то огромный вопросительный знак — и только.