Социализм и есть воплощение этой идеи и ее завершение, ибо социалистическое учение требует не только равенства прав, но и равенства обязанностей.
Учение, равно соблазнительное как для идеалистически настроенных верхов интеллигенции, так и для грубо эгоистических низов общества, не могло не завладеть умами и не увлечь за собой массы. Как двуликий Янус, социализм поворачивается к одним — светлым ликом братства, равенства и свободы, к другим — свиной мордой всеобщей сытости.
Апологеты социализма видят в нем единственное возможное решение задачи об устройстве такого общественного строя, в котором, благодаря справедливому распределению труда и его продуктов, в человечестве иссякнут все поводы к вражде и насилию, а следовательно жизнь станет прекрасной.
К сожалению, эта жизнь сильнее всех человеческих измышлений, и в таком светлом представлении о грядущем рае на земле кроется глубокое заблуждение, обещающее человечеству лишь новое великое разочарование.
Человеку, как и всякому живому существу, свойственно стремиться к максимуму тех благ, какие в каждый момент вообще доступны на земле. Это естественное стремление является могучим двигателем всякой творческой деятельности, законом для всех живых организмов, без которого жизнь должна была бы остановиться. А между тем, человеческий гений непрерывно извлекает из недр природы все новые богатства, и эти сокровища только через значительный промежуток времени, да и то не всегда, могут быть размножены в количестве, достаточном для всеобщего пользования. Как бы высоко ни стояла культура, какими бы совершенными орудиями производства ни обладало человечество и сколько бы доброй воли ни прикладывалось к тому, чтобы справедливо и равномерно распределить эти богатства между всеми, это физически невозможно. Следовательно объектов вожделения всегда останется достаточно, для возбуждения чувств зависти и вражды.
Для того, чтобы этого избегнуть, пришлось бы всякую творческую деятельность ограничить производством тех ценностей, которые по техническим условиям могут быть производимы в любом количестве. Это было бы равносильно кастрированию духа, полной остановке всякого прогресса. Это невозможно, а потому, в своем естественном стремлении к улучшению жизни, человек всегда будет стоять перед великим соблазном: воспользоваться своими случайными индивидуальными преимуществами для захвата, вне очереди и права, тех или иных ценностей.
Ясно, что для ограничения своеволия есть только два пути: или принудить личность к полному подчинению интересам коллектива, или в корне изменить самую психологию личности, то есть создать совершенно нового человека!
Первый путь ведет к восстановлению того же, пылью веков покрытого и кровью миллионов политого и ныне существующего, принудительно-карательного аппарата — власти и закона.
Хотя бы этим законом было даже и "священное право большинства", это нисколько не умалит горечи тех, кто будет вынужден смирять под страхом наказания. В результате же и социалистический строй, созданный во имя братства, равенства и свободы, явится лишь новым видом тирании, тирании большинства. Эта тирания будет тем более ужасной, что в роли деспота выступит всегда бездарное и отсталое большинство, толпа. Очевидно, что при этом совершенно неизбежно возникновение новых кадров недовольных, искренно чувствующих себя обиженными и эксплуатируемыми, готовых на протест и бунт, вплоть до кровавых революций.
Что же касается возможности пересоздать самую психику человека, то надо признаться, что именно на этой утопии и основаны все надежды социалистов. Они действительно полагают, что к моменту воцарения социалистического строя, под влиянием изменившихся экономических условий, душа человека совершенно переродится.
С точки зрения узкого материалиста, рассматривающего человека, как производное экономических отношений, это упование, конечно, совершенно естественно. Но наука сурово противоречит такому упрощенному трактованию человеческой личности целым рядом неопровержимых данных, доказывая, что психика есть продукт многочисленных, разнообразных и почти недоучитываемых воздействий.
Поэтому более чем произвольно — думать, будто в ходе экономического прогресса человеческая душа окрасится именно в духе коллективизма и застынет в этой форме навсегда. С гораздо большим основанием можно предполагать, что будет нечто иное: очень возможно, что с приобретением новых знаний в области законов мира и природы человека, с уничтожением отживающей идеалистической морали и сведением всех помыслов человека к материальному благоустройству, человечество ожидает рад катастрофических неожиданностей, вплоть, хотя бы, до захвата власти умственной аристократией, вплоть до окончательного разделения людей на господ и рабов, на Элоев и Морлоков Уэльса.