XV
Но не это страшно. Пусть мираж, пусть призрак, лишь бы жить и надеяться, ибо без надежды жить невозможно.
Не все ли едино, чем питается это робкое чувство? Философские гипотезы, религиозные бредни, научные умозаключения, не все ли равно?
Страшно то, что мысль человеческая явно бьется в заколдованном кругу одной и той же идеи; найти такого Бога, которому можно было бы принести в жертву живого человека.
Долгие века таким Богом был грозный и непостижимый Саваоф, сидящий где-то на небе и творящий суд и расправу над бедными, решительно ни в чем, кроме своего рождения, неповинными людьми. Во имя этого Бога творилось столько жестокостей, так уродовалась жизнь, что об этом стыдно и больно вспоминать. История религий, поистине, кровавая летопись! Человек носил позорную кличку "раба Божия", и с ним считались меньше, чем с подлинным рабом, безжалостно угнетая и тело, и душу его, во имя чего-то, "чего никто же не видел нигде же".
Ныне старый Бог умирает, ибо верят больше в Мечниковскую простоквашу, чем в бессмертие.
Но, увы, духовной свободы человек все же не добился. На место старого Бога немедленно воздвигается новый алтарь. Грядет новый Господин, не менее требовательный и жестокий.
Имя этому Богу, этому Господину — Человечество.
Не человек, не личность, не живой дух, а слепое и тупое большинство человеческое, толпа, масса.
И снова льется живая кровь, снова приносятся бесчисленные жертвы, снова далекие призраки влекут за собою человека, заставляя его забывать свои права на непосредственные радости жизни. По-прежнему несчастен, глуп и озлоблен человек!
Заключение.
Человечество!
Существует ли другое столь пустое и лживое понятие?
Это слово употребляется не только для наименования известной породы двуногих, но и для объединения всех неисчислимых представителей этого вида в какой-то общей духовной сущности.
Понятие о Человечестве охватывает и пророка и пьяного илота, и кретина и мудреца, и творца и ремесленника, и вождя и раба, и просвещенного европейца конца XX-то столетия и троглодита доисторической эпохи.
По отношению к другим родам и видам животного царства нет такого законченно-объединяющего понятия. Звери, птицы, амфибии и насекомые в нашем представлении никогда так глубоко и широко не объединяются, как люди.
А между тем, именно этот род отличается таким разнообразием индивидуальных черт, что духовная разница между львом и лягушкой, слоном и мухой, райской птицей и птеродактилем никогда не была так велика, как между двумя людьми одной эпохи, расы и даже семьи.
Несмотря на великое свойство, — способность к установлению общих понятий, — которым природа наградила человека, никакие другие животные не способны на такое глубокое взаимное непонимание, какое возможно среди людей.
Скала подъема и падения человеческого духа неимоверно велика. Если человек способен возвышаться до чистого творчества и проникновения в глубочайшие тайны мироздания, то он же способен дойти до такой глупости, до такой жестокой нелепости, на которые конечно, не способно ни одно животное.
Для самого ничтожнейшего из насекомых всегда ясна его ближайшая цель, его естественная польза. Все его действия гармонируют с его действительными потребностями. В кругу его жизни, хотя бы и ограниченном, все ясно, просто, целесообразно и мудро. Только человек способен из всех путей к цели выбрать самый дальний и так запутаться в своих собственных понятиях и представлениях, чтобы искренно поверить, будто во зле может быть добро, а в смерти жизнь.
До какой степени может быть глуп человек, этого даже и представить себе невозможно. И глуп не ограниченностью способности и понимания, а полным извращением своих собственных чувств и желаний. Все на свете имеет свой предел, только глупость человеческая, кажется, безгранична.
Люди показали чудеса идиотизма! Какие же другие существа пользовались именно разумом для создания и оправдания таких нелепостей, какими изукрашена вся история человечества?... Чего только не выдумывали люди, чтобы в конец испортить свое существование!