— Чем не кресло?
— Погляди, как ладно! — залюбовался Алеша. — А мне?
— Вот инструмент, действуй!
Алексей долго ходил, приглядывался, ничего такого не подобрал, а точнее сказать, ему жаль было губить эти низенькие деревца, чем-то похожие на детей. Он подбил под себя рюкзак, уселся на него, но, вспомнив, что надо сверлить лунку, вскочил.
Мичман Макоцвет уже сверлил лед. Коловорот мягко врезался в ледяную твердь, кроша ее в белое месиво, выталкивая на поверхность.
— Никак до грунта промерзло? — улыбаясь, спросил Алексей.
— Покров что надо!
— Паковый лед.
— Во-во.
Алексей задумался. Потирая щеку двупалой теплой рукавицей, вспомнил опасение некоторых ребят, молодых матросов, высказываемое вслух в недавнем походе.
— Не попасть бы в мышеловку: забьешься под паковый лед — не всплыть. Стену лбом не прошибешь!
Алексей Горчилов запоздало обеспокоен: «Что, если в самом деле над тобой ледяной потолок метра два толщиной, а тебе непременно надо на волю?» Поделился сомнениями с Макоцветом.
Мичман выбирал крошку из лунки, в которой уже похлюпывала желтовато-бурая вода. Он был в приподнятом расположении духа, отвечал не то серьезно, не то шутя:
— Нашел чем пугать! Корабли обеспечения тебе заранее передали картину ледяного покрова, вот и рассчитывай.
Алексей вздохнул облегченно. Он и сам так мыслил. Но все подтвержденное мичманом Макоцветом приобретало особый авторитет, становилось для него истиной.
Он еще сверлил лунку, а Макоцвет уже начал таскать окуньков. Полосато-яркие, они подпрыгивали плоскими пружинами на скользком, разъезжались далеко по сторонам.
— Подобрал бы, что ли? — заметил Алексей.
— Далеко не уйдут.
Окуньки в самом деле разом застывали, охваченные ледком. Вокруг Макоцвета вырастала богатая россыпь свежезамороженной рыбы. А мормышка Горчилова пребывала в немом покое.
— Пересесть поближе к тебе? — засомневался Алексей.
— Рыба суетных не терпит. Дождись своего срока.
Вскоре Алексей ощутил, будто на леску кто-то вдруг подвесил гирьку. «Не может быть! — радостно екнуло внутри. — Вот это окунище!»
Макоцвет, заметив горчиловскую суету, как можно спокойнее посоветовал:
— Слабину не давай!
Но Алеша ничего не слышал. Он со всей поспешностью рванул на себя мормышку. Вместе с ней из лунки вылетела длинным веретеном диковинная рыба. Взвившись над головой ловца, она сорвалась с крючка, выгибаясь в воздухе, перевернулась, звучно шлепнулась об лед, самую малость не угодив в лунку.
Алеша плашмя кинулся на лед. Сорвав с себя шапку, накрыл ею рыбу. Так он когда-то ловил полевых кузнечиков. Не всю накрыл, понятно, вся под шапку не уместилась, а только острую голову, похожую на щучью. Длинное тело рыбы выгибалось по-змеиному, елозило хвостом по гладенькой поверхности льда.
— Не упустил? — спокойно поинтересовался Макоцвет.
— Фигушки! — прерывисто дыша от возбуждения, стал бахвалиться Алеша. — У меня не ускачет!
— Что за зверь?
— Угорь!
— Не встречал… Вроде здесь не бывает, — засомневался Макоцвет. — Покажи! — Подошел к Алексею, рассевшемуся на льду — ноги вразлет. Алексей, подцепив рыбу под жабры, поднял ее вверх.
— Что же еще, если не угорь? Он самый и есть!
Макоцвет принял в руки длинное ровное тело рыбы, залюбовался ее окраской. Иззелена-серая спинка, ярко-розовое брюхо. Живым огнем светилась от головы до хвоста. На боках краски размывались, переходя одна в другую, и до того искусно, что невольно восхитишься.
— Па́лия!
— Не слыхал про такую, — признался Алеша.
— Золотая рыбка!
— Ха-га! — хмыкнул неопределенно Алеша, не то радостно, не то разочарованно. — Одна-единственная за весь день.
— Подобное часто не повторяется. Счастливец!
— Тоже выдумал.
— Олимпиец, право слово. Надо же, так повезло!
— У тебя вон целая куча, — возразил Алеша.
— Большого сто́ит, большого, — твердил свое Макоцвет, вертя палию перед глазами. — Будем считать, победил ты.
Алексей смутился, развел руками.
— Еще чего…
Они теперь вроде бы поменялись ролями. Горчилов утих, даже сник от неловкости за свою удачу. Движения его стали медлительны, с неуверенной расчетливостью. Мичмана же Макоцвета обуяла суета. Сделался резок, порывист, сумбурен. Слова кидал невпопад, будто что-то было утрачено в его координационном центре (сам любил так говорить, показывая на голову: «Координационный центр»). Из-под его шапки клоками выбились волосы огненно-рыжего цвета. Алеша как бы впервые заметил, что мичман Макоцвет рыжий до медного свечения.