Мостов, приблизясь к Горчилову, взял его под руку, попробовал улыбнуться:
— Качки не выносишь, инженер? А у меня наоборот: когда штормит и качает, только аппетит разгорается.
Но море не штормило и не качало.
Алексей посмотрел в глаза Мостова безулыбчивым взглядом, толстые его губы расплылись в нарочитой понимающей улыбке, признался:
— Видать, укачало. Полежать охота.
Мостов кликнул матросов, приказал принести раскладные носилки на ножках. Когда носилки были подняты наверх, он сам раскинул их, поставил вблизи ограждения боевой рубки, помог Горчилову лечь.
Алексей закрыл глаза. Показалось, весь мир начал медленно вращаться вокруг него, вокруг носилок, вокруг подводной лодки. Все летало. А лодка, пребывая в неподвижности, служила центром всемирного тяготения. Верилось, все планеты, все звезды, все галактики зависят от нее, прикованы к ней силой притяжения. И еще верилось, что мир сжался, сузился до невероятности.
Но стоило ему открыть глаза, как движение враз прекращалось, все оказывалось на своих привычных местах. У борта лениво похлюпывала вода. Невысокие бурунцы, наносимые с запада, ударяли в металл обшивки бережно, словно ласкаясь.
Вот-вот должны подойти дизельные подводные лодки. Но где они?..
Снизу доложили, что система циркуляции готова к подключению. Алексей помнит: ее предложил Шилов, капитан третьего ранга, сам он и занимался наладкой. Но подвести ее к реактору, подключить должен, конечно, только Горчилов, командир реакторного отсека, и никто больше, убеждал себя Алексей.
Тело протестовало, не подчинялось воле, от слабости и усталости не слушалось никаких приказаний. Но он все же решил подняться, упершись руками в борта носилок, попытался спустить ноги на палубу. Мостов грубым окриком — Алексею показалось, что грубым, — прервал его попытку:
— Лежать, инженер! Шилов и Полотеев без тебя справятся.
Горчилов умоляюще протянул:
— Нельзя, командир. Без меня нельзя. Вся работа может пойти насмарку. Зря только готовили. Там еще кое-что надо переключить, подогнать. Я все излазил, все опробовал, все запомнил на ощупь, а они будут тыкаться, считай, вслепую. Нельзя!..
— Как пойдешь?
— Прикажите отвести меня. Только пустите к реактору, чтобы я видел: где, что, куда. Проконтролирую, подскажу. Этого будет достаточно.
Мостов стоял на своем. Но когда началось подключение и из реакторного отсека то и дело кто-либо поднимался на верхнюю палубу, склонялся над инженер-лейтенантом Горчиловым, выспрашивая у него детали дела, и когда наконец Алексей Горчилов, приподнявшись на носилках, заявил твердым почужевшим голосом: «Командир!..» — Мостов сдался.
Проводив Горчилова до входа в реакторную выгородку, командир Мостов вернулся в свою каюту. Сел на койку, долгое время потирал скуластое лицо ладонями, будто умываясь. Затем лег, заложив руки за голову, но лежать не мог. Тут же вскочил, зашагал в тесноте каюты туда и обратно. Его мучили вопросы: то ли он делает? Так ли поступает? Прав ли он, разрешив людям идти на явное облучение?.. А если бы не разрешил, если бы не позволил делать то, что они делают, как бы повел себя реактор?..
Почему-то в памяти всплыла война, которую он не знал, вернее, которую видел мальчишкой, но сам в ней не участвовал, всплыла операция у острова Эзель, о которой издавна много наслышан, трагедия эскадренного миноносца «С». Она и раньше не давала ему покоя, часто доводила до того, что начинал ощущать все физически, казалось, сам участвует в том неравном бою, сам отбивается от наседающих врагов.
Эскадренный миноносец был в дозоре. Уже пали и Либава и Рига, бои полыхали на эстонской земле. Но на островах Моонзундского архипелага гарнизоны еще держались. Ухали дальнобойные орудия. В южную Балтику выходили на перехват немецких кораблей наши торпедные катера. Чуть ли не у самых берегов Германии таились в глубинах наши подводные лодки, выслеживая добычу.
Сигнальщики передали на командный мостик, что замечен караван транспортов. Через некоторое время доложили: суда сопровождаются миноносцем типа «Ягуар», двумя сторожевиками и двумя катерами «малые охотники».
Силы были неравными. Но командир решил атаковать. На самом полном двинулся навстречу противнику. Орудиями ударил по миноносцу, выпустил две торпеды по транспортному судну. Атака оказалась успешной. Переломившись надвое, транспорт ушел под воду. Замечены попадания снарядов и в миноносец. Но подраненный «Ягуар» усиленно отвечал огнем своих орудий. Он разбил эсминцу руль, покорежил, вывел из строя гребной винт. Эсминец «С», развернув все орудия и торпедные аппараты в сторону «Ягуара», потопил его. Остальные транспорты и корабли охраны повернули обратно. Но ни преследовать их, ни сам уйти под прикрытие береговых батарей острова эсминец не мог. Ждать помощи было неоткуда. Его относило ветром в сторону занятого немцами материка. Того и гляди подойдут военные корабли противника, оповещенные убежавшим конвоем, возьмут эсминец на буксир, пленят экипаж. Лишенный хода и маневра, он станет явной добычей. Его отбуксируют то ли в Штеттин, то ли в Свинемюнде, а возможно, в близкую Либаву, поставят в док, заменят винт и перо руля. Нашим же оружием ударят по нам.