Было бы, однако, большим упрощением полагать, что за описанной тягой к образованию, - особенно заметной у рабов, - скрывается только лишь желание занять место на верхних этажах социальной пирамиды. В претензии быть пупом земли, сфокусировать на себе отческую заботу общества, угадывается нечто более существенное: и это не инфантилизм, не тоска по детству (хотя есть и это, как привходящее); тут есть какая-то глубокая правомерность, придающая божественную силу социальным движениям масс; люди как будто чувствуют и знают, что мир созданный их же руками, не может иметь цели исключительно в самом себе: что он есть для них: что жертвование миру человеком не должно иметь места: что мир на самом деле служебен: что он - та же игра, предназначенная давать им радость жизни и роста. И, в общем, они правы в этой догадке: не хватает здесь только ясного осознания того, что, в отличие от детской защищенной игры, игры взрослых сопряжены с ответственностью перед богами за разрушение природного Космоса. Ведь именно груз этой ответственности, а вовсе не злая воля эгоистичных людей, рождает “несправедливость” в мире: груз, который не даст вздохнуть никому, если распределить его равномерно. Это - как в армии или в “зоне”: нагрузка столь велика, что равное её распределение просто не имеет смысла: всем будет плохо. Отсюда и крах всех социализмов: в результате равного распределения все тут же становятся нищими. Поэтому реальный выход только один - уменьшать груз, то есть умерять гнев богов, мириться с ними. Раньше этого достигали с помощью магии и жертв (иллюзорно), и с помощью строгих ограничительных законов (реально). Теперь нам так плохо не потому, что мы отказались от жертвоприношений из-за нашей скаредности, а потому, что вместе с жертвами отказались от законов, которые выставляли нам на жертвенниках все эти бесчисленные духи Природы. Космополитическая религия людей, выросших на хлебных раздачах, стала ужасной разрушительной силой; грозным тараном агрессивной цивилизации… И гнев богов возрос. А вместе с ним и нагрузка на человека. И это в соединении с соблазном легко достижимого комфорта!
Илья не понимал этого. Он сам был во власти преобладающего настроения этой варварской квази-религии, отдающей мир гибели вместе с берегущими его богами. Как это узнаваемо - разом решить все проблемы! Главное - Рай! а земля пусть гибнет! туда ей и дорога, коль скоро нас обделили при дележе благ. Сначала объявили, будто главный Бог, Царь богов отдал нам землю в пользование. “Плодитесь, размножайтесь!”, остальное Аз беру на себя. А знать, что хорошо и что плохо, вам не надо. Я взял вас в удел и позабочусь о вас, введу вас в царство небесное, невзирая на ваши грехи. А Земля? Земля погибнет; и сделаю вам новую землю, об этой поэтому нечего беспокоиться.
- Ясно, сделает! Ведь Он великий Творец, Создатель Космоса!
- А как же всякие бедствия? войны, моры, глады, трусы, потопы?
- С этим всё в порядке. Это Я специально вас испытываю: пугаю немножко, чтобы в видах непреложного моего обетования вы страх божий не утратили…
Такая вот идея. Илья в этом ключе и рассуждал: он, де, сын Божий, и весь мир с его бедами и благами, в том числе и конец света, не имеет иной цели, кроме как поучения ему, Илье, дабы он тем вернее вошёл в предназначенное ему Царствие Небесное.
Если всё это не соблазн, то что? Такой вот, исторически обусловленный и необходимый переход от язычества к христинству, или от сельской (паганской) религии к городской? Однажды раздался клич:
- Послушайте! Бросьте вы всех этих природных духов, о которых бормотал Фалес, - мы теперь живём в городе, под эгидой нашего, городского Бога, который печётся о людях, как о высших существах, а всех остальных разрешил принести в жертву безраздельную. Оставьте вы эту дикость: приносить в жертву человека (!) каким-то Полевикам! Человек - Сын Божий, дурачьё! Ради его вознесения на Небо всё позволено, и долой все ваши дурацкие запреты на пользование тем, что Отец наш нам отдал! Давайте любить не зверей, а людей; давайте любить друг друга. Отныне законы касаются только отношений между людьми, а в отношении к Земле действует принцип нашей пользы!
Так начался гуманизм, и разрыв города и деревни, в котором живём и по сей день. И расплата - на нас.
Разумеется, Илья был “экологистом”, и принципиально не ел мясо китов, запрещённых к отлову решением Объединённых Наций. Но не меньше ХХХ-ти веков отделяло его от древнего язычества, и поэтому он не мог выйти за пределы столь глубоко исторически укоренённой идеологемы; всё, что давалось ему, это требовать от людей, чтобы они искали прежде Царства Небесного; а если нет, то какое у нас право потреблять? Но ему отвечали, что Христос, дескать, нас выкупил своей кровью, и поэтому нам заботиться не о чем.