Всего этого Никита не сознавал, - ведь большую часть юной отваги следует отнести к тому, что ответственность за тебя несут другие, взрослые. Теперь вот - Анатолий.
Он поселил Никиту у себя в квартире, на раскладушке. В комнатах было совершенно пусто. Стояли кровати (разумеется, железные) и несколько стульев, на которые вешали и просто бросали одежду. Кроме Никиты и Анатолия здесь ночевали ещё несколько сотрудников.
В первое своё утро на новом месте Никита проснулся от ясно ощутимого запаха так называемого “пердячего пара”. Он тут же с ужасом подумал, что это он так испортил воздух, и потому лежал, затаившись, боясь разбудить товарищей, могущих унюхать злого духа. Вонь, однако, не рассеивалась, так что Никита начал уже и сомневаться в своём авторстве. И был прав. Вскоре выяснилось, что воздух испортил некто много более крупный, чем Никита, - и не в комнате только, а и во всём городе. Когда они вышли в не полностью ещё прозрачное утро. Никита увидел, как над городом стелется жёлтый сернистый дым из труб химкомбината.
Солнце, однако, поднялось повыше, задул ветерок, и дым отнесло в поле; вонь исчезла. Для Никиты, впрочем, главное было, что это не он. Настроение подымалось вместе с подъемом сентябрьского солнца. За углом они сели в “блядовозку” (как называл Анатолий свою служебную “ВОЛГУ”) и помчались в порт. В порту был завтрак, равный доброму обеду и неслыханно дешёвый. Меню было не то, что в Политехе: здесь можно было поесть настоящий обильный салат из помидоров со сметанаой, а на десерт взять здоровенных ломтей спелых арбузов. Также здесь было настоящее мясо, большими кусками, и всё - за сущие копейки. Никита, как жрец желудка, был в восторге.
А потом, ожидание на пирсе перед синей гладью воды, и ходка на катере, через гавань, к дамбе. Капитан даже дозволил Никите стать за штурвал.
Согласитесь, это было уже на пределе мечтаний: чувствовать послушность настоящего морского катера, стоя за штурвалом, в настоящей рубке…
А там, на дамбе, такие весёлые и такие “свои” работяги, морской воздух, красавцы пароходы, иллюминированные ночью: Никита любовался ими, работая в ночную смену. Среди такого сплошного “хэппенинга” мог ли Никита думать о какой-то там технике безопасности?
Но Анатолий, который и в самом деле взял на себя ответственность за Никиту, думал. Свой спор с юнцом он проиграл и не жалел об этом. Через три дня он снял его с кессонных работ, невзирая на протесты Никиты, и поставил на монтаж опалубки.
Работая наверху и тоже отнюдь не в безопасности, и общаясь с рабочими, Никита пришёл к убеждению, что Анатолий сам повинен в плохих условиях труда и отсутствии его должной охраны. В результате у Никиты появилась оппозиция к Анатолию, как к плохому начальнику…
*
Кроме работы была ещё и жизнь, и тёплые сентябрьские вечера. Оказалось, что техника безопасности существует не только на производстве, но и на зелёных улицах, площадях и парках, освещенных и нет. И пренебрежение ею было столь же чревато…
Светящийся полушар танцплощадки в городском парке. образованный светом фонарей в союзе с пылью, поднятой шаркающими ногами танцоров, до отказа был наполнен звуком джаз-банда, потными телами, иллюзиями и сексом, - так что стоящие по периферии круга ощущали плотность этого объёма почти физически. У невысокой девушки в облегающем синем полушерстяном платье была изумительно мягкая и жаркая плоть. В скором будущем девушка обещала изрядно растолстеть, и именно благодаря этому обещанию тело её имело теперь наиболее приятную, не рыхлую и не слишком упругую консистенцию. Никита ощущал эту плоть сразу в нескольких измерениях: животом и грудью, и рукой сквозь ткань платья; и нос его, длинный и курносый, обонял запах затылка, а щека касалась фарфорового, алеющего в электрическом свете уха. И казалось ему, что весь он наполнен такой нежной страстью: такой нежной и обморочной, которая, безусловно, должна была выделить его для этой девушки из общей толчеи. Он же выбрал её из толпы не за девичество, - которое, впрочем, было сомнительным, - а за женственность.
Женственность … Что более всего нравится мальчикам (добавим от себя: неискушённым) в девочках? И что менее всего перспективно в плане реализации неясной мечты о союзе с ангелом?
Сейчас самое главное было в том, что она отвечала… Она не обливала высокомерным презрением, вызывая на упорное ухаживание, как это делали многие другие, - нет, она понимала и принимала томление Никиты, несомненно видя, что он ребёнок и девственник и распалённо “голодный”. Тут уж мысли юношеские летят далеко: “навеки, навсегда вместе…!” “навсегда” ведь даёт право на эту сдобную плоть, И она верит: она знает, что этот мальчик, слишком “фантастический”, послушно пойдёт за своею похотью в ЗАГС и дальше, в ярмо семейной ответственности.