Жизнь наша на этом заводе была скушная, радостей было мало, поэтому всякое развлечение было событием. Возможность съесть что-нибудь сверх скудного лагерного пайка находилась в этом ряду отнюдь не на последнем месте.
Как-то пришли к нам девчонки из соседнего лагеря и рассказали, что недалеко здесь есть завод мармеладный, и во дворе завода стоят бочки с мармеладом. Представьте только: целые бочки мармелада! А мы - почти дети. В силу этого в нашей голодной жизни все ценности исказились настолько, что за ложку мармелада мы способны были жизнью рисковать. И мы решились пойти в поход за мармеладом. Взяли с собой ведро, молоток и ложки. Пошли через лес, по горе. Внизу, по шоссе туда и сюда шли машины, в воздухе гудели самолёты, невидимые в тяжёлых чёрных тучах, которые висели над горою, но не дождили.
Шли мы недолго и вскоре увидели за забором из проволоки множество бочек. Они лежали на своих боках, а вокруг них ездил на велосипеде немец с ружьем. Как только немец отъехал подальше, мы пролезли и присели между бочек. Так хотелось сладкого! А тут - целая бочка мармелада! И вот девчонки выбили из бочки деревянную пробку, качнули бочку и налили в эмалированное ведёрко коричневой жижи. То был полуфабрикат: пюре из диких яблок, без сахара. Но что было делать? Мы набрали этого пюре в ведро и пошли восвояси, разочарованные. По дороге ещё украли из клетки на улице кролика, а через одну русскую девчонку, служанку, добыли картофеля. Пришли “домой” поздно вечером, сварили кролика, наелись и легли спать.
Походы такие не всегда заканчивались благополучно. Две ростовские девчонки из нашего лагеря пошли через город и наткнулись на только что разбомбленный магазин. Возле него валялись на тротуаре брюки, увязанные в пачки. Они взяли одну такую пачку и принесли в барак, не подозревая по русской наивности, что на юридическом языке их деяние именуется “мародёрством”. Немцы разыскали этих девочек, арестовали и расстреляли на кладбище. Одну из них звали Люба, а другую Лена. Леночка была полненькая, хорошенькая, 29-го года рождения; а Люба - 25-го года, худенькая. Собрали тогда весь лагерь и - у всех на глазах убили, для науки нам.
Бомбёжки, между тем, становились всё чаще и чаще. Завод уже не работал. Я больше сидела в бомбоубежище. Не знаю, сколько дней так прошло. Но однажды, часа в два дня, приехала грузовая машина за нами: нас хотели отвезти куда-то на работы. Девчата, что были там со мной, украинки, старше меня, все разбежались и попрятались в лесу. Я осталась одна. Со мной одной возиться не стали. Я тогда уже была сильно больна: задыхалась, ходить почти не могла. Ведь я столько дней просидела в бомбоубежище голодная, немытая. Негде было ни помыться, ни переодеться. Машина уехала. И вот я побрела одна в своё бомбоубежище. Побыла там немного с немцами и вдруг мне страшно стало, что осталась я одна без русских, с чужими людьми. И этот страх пересилил страх перед бомбами. Я вышла и поковыляла на мостик пешеходный, что через речку. Стала на этом мостике, как героиня китайских повестей, и думаю, что же мне дальше делать? И в это время подошёл ко мне старик немец, стал кричать на меня, ругать и гнать. Он говорил, чтобы я уходила, что это не моя земля, что все, мол, девчонки ушли, и ты уходи. (Очевидно, он что-то знал) И начал меня толкать. Я расплакалась, а он бил и толкал меня в спину. От его толчков я побрела вперёд. Когда я подняла глаза и посмотрела на дорогу, то увидела вдалеке троих ребят, оборванных, запылённых. Я подумала радостно: раз оборванные, значит русские! И как крикну им: кто вы!? - откуда только голос взялся? Они мне отвечают: русские! С восторгом бросилась я им на шею. Мы обнялись, как родные: нет, больше, чем родные. Потом я начала их расспрашивать, откуда они, куда идут, и скоро ли появятся американцы? Они мне сказали, что скоро, Мосты уже везде минируют. А идём мы, говорят, куда глаза глядят. Я предложила им пойти в наш старый лагерь, в бомбоубежище, - не давая себе отчёта в том, что мною движет неразумное стремление любой ценой оказаться в бомбоубежище, а не на открытом воздухе, под бомбами. Они согласились пойти со мной, и мы пошли.