В ответ Илья пожал плечами, не подавая виду, сколь взволновало его это сообщение. Он насторожился и стал ожидать продолжения, и оно не замедлило быть.
Через пару дней, во время “пятиминутки”, начальница вошла в цех, к станочницам, которых обслуживал Илья, и объявила во всеуслышание: “девочки! к нам на фабрику приходили из КГБ и сказали, что у нас есть люди, которые ведут среди рабочих антисоветскую пропаганду…
- Да это же Илья! - ляпнула рыхлая профоргша и прикрыла рот рукой.
“Поздно прикрываешь, идиотка!” - зло подумал Илья. Эта женщина принадлежала к той колоде кадровых ископаемых, для которых чтение Ильёй иностранных книг в цветастых обложках pocket book`a выглядело крамолой, тем более что на одной из этих книг, а именно, на романе Дос Пасоса во всю обложку красовался звёздно-полосатый американский флаг. В ответ на некоторые откровенные замечания Ильи по политическим поводам профоргша мрачно предрекала: ты договоришься!
Начальница, между тем, “сделала профоргше страшные глаза” и продолжала:
- Я сказала, что у нас таких нет, правильно я говорю? - Все молчали. - У нас таких нет, - с упором повторила начальница.
После того, как провокация на фабрике не удалась, следователь Картенин решил прийти к Илье прямо домой, но не в одиночку, а с группой захвата. Он хотел пригласить Илью к себе на допрос, но сделать это в такой форме, чтобы спровоцировать Илью, и тогда приглашение должно было превратиться в арест. Кроме того, и вообще было неясно, как поведет себя этот “мистер X”, поэтому Картенин и взял с собой оперативников, которые обложили дом Ильи, пока он с одним из них поднимался в квартиру.
Однако и тут вышел досадный просчёт. Этот непредсказуемый подследственный поменялся сменами со своим приятелем как раз на этот день, и информация Картенина о рабочих часах Ильи оказалась ложной. В итоге, когда они заявились, Ильи не было дома. Им открыла Хильда. В представлении не было нужды. С первого взгляда на осклабленные лица Хильда поняла, кто они, потому что так же, как и Илья, ждала этого дня во всё время их совместной жизни; а также, наверное, потому, что между охотником и жертвой устанавливается таинственная душевная связь…
Они спросили: дома ли Илья? и, узнав, что нет, осведомились, когда он будет дома. Затем удалились, но не ушли совсем, а стояли, совещаясь вполголоса, у подъезда. Смысл совещания был в том, что по глазам Хильды они поняли, что “вычислены” ею, и ясно было, что она предупредит Илью: поэтому дальнейшая игра в кошки - мышки теряла всякий смысл.
Они поднялись снова и позвонили в квартиру. На этот раз, как они правильно предположили, Хильда была уже одета и готова к выходу из дома, чтобы бежать к Илье. Следователь Картенин, осклабясь в наглой улыбке, какую они всегда применяли, давая понять, что их вежливость ненастоящая, произнес: “вы, конечно, поняли, откуда мы, нам хотелось бы увидеться лично с Ильей Алексеевичем, не передадите ли вы ему вот это приглашение?” И он протянул Хильде повестку на типографском бланке. Хильда машинально приняла её, хотя правильнее было бы сказать: нет, я не знаю, кто вы, представьтесь, пожалуйста, предъявите документы и т.д. Но Хильда не сделала этого, дозволив им нагло провести в разговоре презумпцию виновности. Впрочем, это было неважно. Они постояли еще несколько секунд, ожидая от Хильды каких-то слов, но та молчала, и они, повернувшись и шурша казёнными плащами, спустились по лестнице к выходу.
Хильда закрыла дверь и выждала минут пять, прежде чем выйти на улицу. Волнение и страх были сдержаны ею, и сказывались только в повышении общего тонуса организма. На поверхности души у неё превалировало впечатление удивления, вызванное их обыденной советской внешностью (а какой должна была быть их внешность? шляпы с перьями?). То были типичные комсомольские активисты в одежде шестидесятых, когда в моде были болгарские плащи-пыльники и чешская стрижка. Выражения их лиц были тоталитарно невинными, освобожденными от внутренних борений. Можно было судить, что своё положение в обществе они полагали прочным.
На улице Хильда неприметно и быстро осмотрелась, но ничего не заметила; и только на остановке троллейбуса она четко ощутила - за ней есть хвост. Субъект в шляпе с неловко опущенными по швам руками, с которыми не знал, что делать, медленно поворачивал голову, будто желая посмотреть, не подходит ли троллейбус, а на деле для того, чтобы поместить в поле зрения Хильду. Когда подъехал троллейбус, он не сел в него, а ушёл с остановки. Они не очень-то скрывались…