— Мы обо всем этом думаем, — серьезно сказала пухленькая женщина. — Одежда для северных районов Сибири стоит в нашем плане.
— Не может быть? — удивился Лешка.
— Факт! — улыбнулась пухленькая женщина.
— Вот это здорово! — воскликнул Лешка. — Наша одежда в плане! Значит, мы ее скоро дождемся. Можно об этом сказать Зинке?
Женщина вдруг смутилась, и на ее напудренных щечках проступил румянец.
— Дождетесь, — опустила она веки. — Но учтите, что от Дома моделей до массового производства путь не близкий…
— Ничего. Мы терпеливые, мы подождем, — улыбнулся Лешка. — Но вы тоже учтите, что молодость наша не вечна… Учтите это в своих планах!
На показ мод Лешка попал случайно, а заехать в ресторан, где он был с Викой, наметил с утра. Он не осознавал, почему его тянет туда, и только позже понял, что, видимо, всю жизнь будет вспоминать тот вечер, потому что был тогда счастлив, по-настоящему счастлив, пусть только один вечер, но прекрасный и его не забыть.
Лешка попал в ресторан, когда уже начал играть оркестр. Столик, за которым он сидел с Викой, был занят двумя девушками, они пили воду и, видимо, ожидали кого-то. «Я был не прав, это самый счастливый столик! — подумал Лешка, и у него первый раз в жизни кольнуло сердце. — Забегался», — решил он, не догадываясь, что в его сердце навечно поселилась боль и она будет проявляться со временем реже, но будет, потому что человеку всегда больно, когда от него уходит мечта, и воспоминание об утрате всегда отзывается в сердце. Девушки за столом рассматривали Лешку, он улыбнулся им и пошел в буфет.
— Вам как всегда? — спросил запомнивший Лешку буфетчик.
— Нет! — неожиданно для себя сказал Лешка. — Дайте самую дорогую коробку конфет!
— Есть финские!
— Давайте.
— Учтите, у нас с наценкой. Зато ваша дама останется довольна, конфеты с ликером!
— Кажется, бабушка любит с ликером.
— Бабушка, — спустя минуту цокнул языком буфетчик. — Знаем мы этих «бабушек» в восемнадцать лет!
Из ресторана Лешка заехал на Калининский проспект. Там у входа в кафе толпилась молодежь. На ступеньках у магазина «Мелодия» стояли иностранцы, держали в руках пластинки и что-то восторженно восклицали на своем языке, по всей вероятности, радостные слова, о чем догадаться было нетрудно, поскольку радость или грусть в переводе не нуждаются. Лешка зашел в магазин, и ему сразу бросилась в глаза пластинка Вощихина. На обложке крупным планом было изображено его чуть улыбающееся целеустремленное лицо. По сравнению с большинством зарубежных певцов Вощихин выглядел солидно и дисциплинированно, как будто сфотографировался для документа.
Лешка купил Зинке пластинку Вощихина и с теплотой подумал, что если будет летная погода, то уже завтра он увидит Зинку, снова пойдет провожать ее из кинотеатра до дома, но не позволит так, как прежде, небрежно разговаривать с ним. Она сама должна почувствовать, что он изменился, стал другим, должна, но почувствует ли?
Лешка в последний раз окинул взглядом проспект и сказал: «До встречи!» Он, конечно, будет вспоминать этот проспект, и особенно тогда, когда ветер начнет раскачивать буровую, прижимать людей к земле и когда любой комфорт начинает казаться непостижимо желанным и недоступным. И еще подумал Лешка о том, что при расставании все кажется более дорогим, даже то, что до этого не очень ценил, и стало грустно, что завтра он уже не сможет любоваться этой асфальтово-стеклянной красотой, но все равно хорошо, что она есть.
Лешка возвратился домой вечером. Открыл дверь, и тут же зазвонил телефон. Приятный с оттенком усталости баритон извинился за поздний звонок. Номер телефона дал ему знакомый Лешке писатель. Баритон работает редактором в журнале, который шефствует над нефтедобытчиками Сибири.
— Читаю журнал и беру книги из собранной вами библиотеки, — сказал Лешка, — так что за шефство спасибо.
— Пожалуйста, — сказал редактор. — Но я к вам с просьбой. Не могли бы вы попробовать… Написать для нас. Мы посылаем к вам журналистов, писателей, им, как говорится, со стороны виднее, они многое замечают, а вы человек изнутри, из глубины жизни, вы можете написать точнее и главное — более выстраданно. Попробуйте… Станете нашим рабкором. Будем вызывать вас на творческие семинары. Присылайте написанное. Мы литературно поможем. Сами приезжайте. Забронируем вам гостиницу.