Лешка хотел с подковыркой спросить, что будет, если он приедет просто так, без написанного, сделают ли ему тогда номер шефы, но передумал, потому что ничем не обязанный ему человек, и, судя по голосу, усталый, позвонил по делу и без личной корысти.
— Совсем другая работа, я никогда не писал, — замялся Лешка. — Не обещаю, что получится, но попробую. Может, и напишу. Но о чем?
— О своей работе! — воскликнул редактор.
— Зачем? — удивился Лешка. — Я хорошо работаю. И ребята вкалывают не хуже, а кто и лучше. Хорошая работа — наш закон. Зачем же о ней писать, писать о том, что все знают?
Редактор затих на другом конце провода, потом выговорил хмуро:
— Может, кто-то мешает вашей работе? Напишите об этом!
— Писали уже и в главк, в министерство.
— Хм, — задумался редактор. — Ну… Тогда напишите о том, что вам не хватает. Не может быть, чтобы у вас было все, что хотите?
— Тут вы правы, — согласился Лешка, — тема интересная. Очень.
— Чего же вам не хватает? — встрепенулся редактор. — Квартир? Товаров? Говорите смелее!
— Чего скрывать, мы об этом много между собой говорим, — сказал Лешка, — но не товаров нам не хватает, хотя и с ними не густо, и не квартир, о которых пока мечтаем, а порою мучает отсутствие справедливости: хотелось бы, чтобы удача светила только достойным людям, чтобы хорошие, трудолюбивые люди жили лучше и дольше. Вы меня понимаете?
— Кажется, в основном, — замялся редактор. — Короче, вы пишите, мы разберемся. Еще раз извините за поздний звонок!
Лешка представил себя за письменным столом, с глубокомысленным видом склонившимся над бумагой, и потрясенного этим событием, с вылезшими на лоб глазами соседа по общежитию — шеф-повара. Работа захватит Лешку, и целых три, нет, пожалуй, целых два вечера он не будет у кино встречать Зинку, и, взволнованная, она сама прибежит к нему и спросит — не заболел ли он. «Нет, — скажет Лешка. — Я вчера закончил первую главу». — «Чего?!» — изумится Зинка. «Первую главу романа!» — просто, как будто ничего особенного не произошло, скажет он. «О чем роман-то, о любви?» — нетерпеливо и с любопытством начнет выспрашивать она. «И о любви тоже, — вздохнув, скажет он. — Я немного устал. Можно пойти прогуляться». — «Можно!» — обрадуется она, сама возьмет его под руку и умоляюще нежно посмотрит на него, как смотрит на Тихонова.
Невеселая реальность нахлынула на Лешку, и фантазии улетучились. По телевизору шла программа «Время». Услышав Лешкины шаги, бабушка спрятала дрожащую руку за спину и повернулась к нему:
— Набегался? Не очень? Слава богу. А я смотрю телевизор. Ты знаешь, Леша, я могу пропустить любую передачу, даже «В мире животных», но «Время» смотрю всегда. Не могу заснуть, пока не узнаю, где война, где кризис, где землетрясение и вообще что где происходит. Приучили нас к международному положению, приучили лекциями, последними известиями, но, по-моему, не только в них дело, а в людях: они так устроены, что беспокоятся друг за друга, где бы они ни жили. Твой дед всегда переживал, если в какой стране наводнение случилось или какое другое стихийное бедствие. У нас в те времена, судя по прессе, ничего не происходило. Наверно, горы были сознательные, реки из берегов не выходили, сейчас немного «подраспустились». Зато горы стали как горы, реки как реки. Нормально стало. К радиоприемникам телевизор добавился, смотри, слушай, что в мире происходит, переживай на здоровье. Я помню, когда умер Черчилль, то твой дедушка сильно расстроился, и я ему сказала: «С чего бы это? Ведь ты недолюбливал Черчилля?» — «Не любил, — сказал дед, — но с ним окончилась целая эпоха, а это что-то да значит. Ведь и мы в это время жили!» Твой дедушка любил выражаться философски, и когда ему стало совсем тяжко, то он не сказал, что умирает, а вымолвил тихо: «Земля обновляется!» Я к чему тебе говорю, Лешенька, земля действительно обновляется, и мне уходить скоро.
— Нет, бабушка!
— Смешной ты, Леша! Тебе не хочется, и ты говоришь «нет!». А жизнь к тебе не прислушается, пойдет дальше. Поговорить с тобой хочу о деле житейском, ты меня выслушай. Мы с дедом много не накопили, но что есть, тебе достанется, и не об этом разговор. Хочу сказать о квартире. Мы с дедом здесь почти сорок лет прожили, здесь мама твоя родилась, ты жил, и это твоя квартира, по праву твоя. Я больная, нуждаюсь в уходе, а ты единственный родственник. Пропишут тебя ко мне, Леша, будешь жить в Москве, тут тебе и все удобства, и климат получше, и снабжение, и вообще жизнь интереснее. Женишься, заживешь семьей. Как твоя девушка? Виделись?