Забавен мой лечащий врач Евг. Дмитр. Бычкова. Когда просил подписать курортную карту в Кисловодск: «А вдруг Вы там “распишитесь” (загнусь), вот тогда мне здесь влетит».
Теперь, пожимая плечами: «Посмотрим, понаблюдаем, все равно операцию делать Вам поздно…»
Несомненная последовательница «социалистического реализма».
9.
5/VIII 64 г.
10. 6/VIII
Встретил у Ник. Ник. Н.В.Баранова. После часовой болтовни этого человека чувствуешь себя так, как будто весь вывалялся в говне. Этот человек никогда не слушает собеседника, он все заранее знает, что любой человек скажет, и потому он не дает говорить никому, непрерывно извергает поток пошлостей, с потрясающим апломбом и все и вся мажет даже не черной краской, а именно говном.
Он все знает, он все понимает, он все видит, все предвидит, всегда информирован какими-то необыкновенными личностями, собственные его деяния всегда гениальны, и его диссертация, которую он пишет уже 10 лет — все ему говорят, что это не кандидатская, а, конечно, докторская, но, к сожалению ни один ученый совет, по своей (…) не в состоянии ее принять. И всякий раз думается: кто он?
Хлестаков или провокатор?
11. 19/VIII
Вечером были Ник. Ник. (Кнорринг — Н.Ч.), Наум Моисеевич Коржавин (Мандель) и Верочка Брагина, дочь поэта Алексея Брагина.
Для меня очень интересный вечер.
12. 23/VIII. Воскресенье.
Утром поехал в Илийск, т. к. (…) опоздал на последний автобус. Встретился с Александром Васильевичем Гуцевичем. Они меня ждали с Дубицким. Припасли бутылочку шампанского.
Встретились тепло. Глюмочка организовала еду, я привез вино, сухое и «Тайфи». Очень мило провели вчетвером вечер. Ходили купаться в затон — я первый раз за это лето. А лето-то прошло. Спал на дворе под пологом. И впервые, как отметил Александр Васильевич, температура на рассвете была +10 градусов. До этой ночи никогда ниже +14–15 градусов не опускалась.
А мне кажется, что только-только прошел апрель! Черт знает, как летит время! А летят-то уже сочтенные дни!
Гурцевич рассказывал о комплексной экспедиции 37 года в Уссурийскую тайгу — таежный энцефалит. Они поместились в леспромхозе и перед их приездом, т. к. энцефалит свирепствовал, в леспромхозе были заказаны гробы и гробы эти, добротные, были сложены как раз у помещения, отведенного для экспедиции.
Так что это было первое впечатление, мало чарующее. Шесть человек из их отряда заболело энцефалитом. Трое умерло.
13.
(Газетная вырезка с фотографией камбоджийского пленника, надпись: «Что его ждет?..» — Н.Ч.)
Страшный оскал гражданской войны. Ни одна война не бывает так бесчеловечна и беспощадна, никогда ненависть, злоба, изуверство не принимают таких страшных размеров, как в гражданской войне.
14.
Григ. Петников
«Открытые страницы»
Крым. издат., 1963 г.
Ник. Асееву
1956 г.
Их имена
Август 1956 г.
Григ. Петников один из сотоварищей Велемира Хлебникова — «второй председатель земного шара». Живет он все время в Крыму. Его сборник, между прочим, с прекрасным карандашным портретом, сделанным Юрием Павловичем Анненковым, привез Петр Мих.
Интересные стихи.
В pendent к «Их имена» сегодня по телео смотрел II серию «Тишины».
Книгу я прочел (в «Новом мире»), вероятно, год-два назад.
Фильм прекрасный.
Будь оно проклято, это страшное время.
И как прекрасно наряду с человеческой тупостью, подлостью, трусостью и низостью (сцена заседания партбюро и голосования) сияет человеческое благородство и чистота, и мужество — Морозов, Сергей и его друзья. И хочется верить, что и в то подлое время были и такие живые люди.
И я невольно перевожу взгляд на моих сослуживцев, многие из них пережили это время в «сознательном возрасте» и я мысленно сажаю их за этот стол этого заседания партбюро.
Где же мера человека? Кто из них, как Морозов, решительно и смело поднял бы руку на «кто против?» Во всяком случае не Галузо, может быть, Слудский? А (…)? А Боев???
Но очень возможно, пожалуй, Мариковский?
В общем, как это страшно. Где же мера человека? А я сам? Возможно. На людях. С внутренним душевным отчаяньем. Когда думаешь об этих вещах — мутная, тоскливая боль — «обида за человека».