А Милуша продолжает свой рассказ:
- Мамке всех хуже было ее, и дед бил и бабка, и тётка, а то и соседки. А она благая (добрая) была, никого не била, всех жалила (жалела) и через энту свою жалелку и померла.
- Жаль твою маму.
- Что значит жаль? Ёй благостно, отмучалась. У меня и тятя такий же был. Благий, но хворый. Мамку и нас баловал. Помер. Мамка пять дён не вставала, только плетью и подняли. Мамка опосля, всё на керсту(могилу) его ходила, жалилась. Уже хворала, но шла, на ней и помёрла. Его боле нас привечала, вот и ушла к нему, а нас сирот кинула.
После сама о нави непщаю ( думаю) – всяко благостнее, чем здеся.
Вон сестру мою старшую замуж в прошлем лете отдали, так она уже битая перебитая, даже нос на бок свернули. А ёй 16 годков, скорось родит. Меня на следующее лето отдадут. Ужо сговорились.
- А сколько тебе?
- Ужо пора четырнадцать.
-А ты его любишь?
-Кого?
-Жениха.
- Боюсь,рекут ( говорят) куёлда ( ворчливый) и скаред (жадный). С эким не живь , а поруб (тюрьма).
- А ти (ты) Славна просватана?
- Нет.
- Так и в девках охабнешся (останешься). Яко (хотя), таким как ти позволено самим мужа выбирать.
- Почему?
- Такую как ты взять благий прибыток. И муж колотить остережётся.
У меня от услышанного тихо мозг закипает. А если все это правда, то и злость. Другое дело бабушка говорила, но как-то абстрактно, а тут перед тобой человек- совсем девочка, которая это насилие терпит и видит постоянно, как терпят другие.
Мне надо этот ужас как-то переварить. Поэтому предлагаю Милашу проводить до села. Утром встали, доели вчерашнюю кашу, запили молоком и пошли.
Оделась я как бабушка говорила, взяла бадог её старый, для важности, с крючком наверху, чтоб видели ,непростая идёт. Помолились и пошли.
Перед входом в село крест стоит, кинула требу, глянула на подружайку, а она вся сжалась и трясётся.
- Подходим к дому, а он покосившийся. Бедновато, видно живут.
Из дома бабка выскочила , а в руке уже палка.
Я с перепугу попросила домового защитить, он родимый быстро ответил, бабка запнулась и кубарем полетела с крыльца.
Я обрадовалась, но виду не показала, что моя работа, а вдруг случайно. До этого не на кем мне было тренироваться, не на бабушке же.
Старуха сидит, головой машет, тут и мужик пьяный вышел и тоже за палку. Что ж им неймётся?
Только я и глазом моргнуть не успела, а он уж рядом с бабкой лежит и глазами глупо хлопает.
Полюбоваться на такую красоту время себе не дала. Опасно дожидаться, что в себя придёт вся их честная компания. Надо упредить, и я просто сказала им идти спать и всё забыть. А ещё пригрозила, что если бить кого будут, то руки и ноги посохнут и зенки (глаза) повылазят.
А они головами кивают как зомби и делают, что я им сказала.
Позади себя услышала, что кто-то подходит, оглянулась запыхавшийся Макей. Глаза перепуганные, а в руках палка.
-Здравствуй, Макей. Смотрю, вооружился. За меня пришёл воевать или против? А он молча, но крепенько взял меня за руку и повёл из села. Только я успела Милуше крикнуть:
- Еже ли что, беги ко мне я спомогну (помогу).
А ещё от всей души поблагодарила домового, через своего ему благодарность передам. Проклятая деревенька. Злые людишки, правду бабушка говорила. Только один дух бестелесный с пониманием оказался, оборонил.
Макей шёл молча, и это напрягало. Уже на границе леса сказал:
- Зря ты так себя показала, как бы худо ни было.
-Так разве можно всех без разбора колотить?
- Порядок такой.
- Порядок? Это не порядок, а преступление. А кто так делает - преступники.
- А если и ты такой, так иди отседова, без тебя доберусь.
Макей насупился, помолчал немного и говорит:
- Я хотел к тебе сватом заслать, а сейчас батя поостережётся.
— Вот и хорошо. Потому что знай обиду не стерплю. Всех изведу. Раз их защищаешь, ты их не лучше. Ступай домой. Макей, если что Милашу защити.
Парень послушался, вздохнул горестно и пошёл по дороге, только сделав несколько шагов обернулся и закричал:
-Я тебя забижать не буду и другим не дам.
Только я уже его не слушала. Шла домой злая, яки чёрт. По дороге немного успокоилась и решила :
Бабушка силком не отдаст. А я лучше с их порядками, в девках останусь. Живее буду, а может, и они живее.
Домой добралась уже ночью. Шла, не боялась. После рассказов подружайки и того, что я сама увидела, поняла я одно, что нет ничего страшнее злобы человеческой и безнаказанности. Пришла, улеглась спать, даже не поела.