На её месте он бы себе не верил. В тот раз… Ещё бы немного, и он бы не успел.
«Можешь корить тебя сколько угодно долго, но ведь сам знаешь, что не повинен ни в чём, — говорила ему потом она, и до сих пор говорит. — Это всё я, мой грех, моё проклятье. Только я одна виновата».
«Не научил тебя глупости не творить — вот в чём моя соль», — бурчал он в ответ.
Виноватым, может, он и не был, но таковым он себя считал. Может не полностью, лишь наполовину, но считал. И скрываясь в придорожных деревьях и низких кустарниках он думал лишь о том, как быстрее вернуться, уверить, что там никого нет, и поехать дальше. А то ведь раз дорога есть, значит куда-то она ведёт, и рано или поздно они куда-то приедут.
Придорожная роща всё не кончалась. Это было странным, потому что деревья сажали максимум в три ряда, если поле плодородное и на нём засеивали пшеницу — деревья оберегали от ветров. Извозчик прошел уже восьмой ряд, а впереди всё ещё не было никакого просвета.
Внезапно вдали показался огонёк. Извозчик протёр глаза — а ну как мерещится ему, наслушался ведь про полевиков этих. Но нет, вот же он, огонёк этот, мельтешит вдали — и не приближается, и не отдаляется. Тогда извозчик ступил вперёд. Шаг, второй, третий… Свет тоже начал двигаться, и остановился ровно спустя три шага, когда остановился и мужчина.
«Может и вправду там кто-то есть. Может боится меня или, наоборот, думает, что я боюсь».
— Кто-бы там ни был! — крикнул он, сложив ладони вокруг рта в кольцо. — Я с добрыми намерениями! Наша повозка там, на дороге, и мы, похоже, заплутали! Не поможете?!
Свет так и не сдвинулся с места, а тот всё ждал. Снег сыпал всё сильнее, а он стоял, как вкопанный, и отчего-то боялся отвести взгляд. Он смотрел и смотрел, как зачарованный, так долго, что начало рябить в глазах — сделалось совсем темно, месяц скрылся за тучами, а кроме маленького клочка света не было больше ничего. А когда он моргнул, то и тот пропал. Начался ветер. Скоро начнётся самый настоящий снегопад.
Извозчик оглянулся и увидел, что местность ему совсем незнакомая. Деревья были уже не те, что в начале, не ясени с буйной кроной и раскидистыми ветвями, а неизвестно почему тощие и высокие липы, какие ни одно поле, даже самое разнесчастное, не укроют.
Только теперь извозчик осознал, что остался один в почти кромешной тьме. Огонька не было, высокие деревья, казалось, склоняются прямо к нему, гонят его прочь, насмехаются над ним, что потерял свою путеводную звезду.
«Путеводная звезда. Хорошее название, — думалось ему. — Право — хорошее. Я же шел за ней, а она исчезла. Как ты успела так быстро исчезнуть? Я же случайно моргнул, я не хотел. Вернись, умоляю. Всё сделаю, ты только вернись…»
Мысли становились несвязными, как запутанный кошкой клубок ниток. Извозчик уже не задавался вопросом, как умудрился зайти так далеко — стоял же и смотрел. Или не стоял…
— Где ты? — услышал он чей-то отчаянный крик, но так отдалённо, будто из другого конца небес. — Где ты? Отзовись!
В тот же миг снова загорелся, замигал огонёк. Извозчик только этого и ждал. Мир вдруг сузился только до него и света чьей-то свечи.
И спустя лишь миг послышался тихий стон, за которым последовал плеск воды. Вода? Откуда в поле вода? Мужчина вглядывался в темноту, все так же следуя за слабым светом. Выбора у него не было. Вся ситуация уже начинала выходить из-под контроля. Но осознание этого приходило лишь отрывками. Огонек манил за собой, как девиц манят красивые наряды.
— Сашааа! — ветер донес до ушей девичий крик.
Извозчик остановился и медленно, будто пьяный, обернулся. Путь который он прошел, весь был усеян огнями, как будто светлячками в летнюю ночь. Снова послышался крик откуда-то сбоку. Он все вертел головой, в поисках источника звука, но натыкался лишь на свет многочисленных огней.
В голове была каша. Ни одна мысль не выходила обдуманной и целостной. То там, то здесь мелькали обрывки воспоминаний.
Вот он, ещё мальчишка, играет с собакой, которую ему подарил отец. «Вырастешь — будешь с ней охотиться.»
Новый виток сознания и…
Он уже юношей, гонит по лесу своего первого оленя. Дух азарта заставляет сердце биться так, что кажется, его стук слышен далеко за пределы лесной опушки.
— Ну где же ты?
Красивая девушка, в свадебном наряде стоит перед ним. В синих глазах столько счастья, сколько нет воды в океане. Алые губы растянуты в улыбке, а тонкие пальчики поправляют серьги в аккуратных ушах.