Тихо хмыкнув своим мыслям, девушка подобрала полы ещё с утра расшитой золотыми узорами, а сейчас тусклой и мокрой однорядки и ловко спрыгнула с брички. Сапожки тут же погрузились в грязь, которая так и норовила затянуть поглубже.
— Не понимаю, чем мы так разгневали Догода*, — Веда аккуратно ступила на землю, прижав поближе сумку, которую всегда носила с собой. — Сколько не призывала матушка к нему, а хорошей погоды не видать.
Митька, с помощью чумазого мальчишки, распрягал лошадей. Те довольно похрапывали и топтались на месте, разбрызгивая грязную воду под копытами.
— Не стойте, барыни, проходьте, — пышная женщина, открывшая дубовую дверь, приветливо улыбнулась, вытирая руки о засаленный передник.
Веда схватилась за рукав сестры, с опаской поглядывая на постоялый двор. Не нравилось ей это место. Было в нем что-то… как будто сама Морена* его благословила. Тянуло от него чертовщиной и смертью.
— Ты чего? — Верея вопросительно вскинула аккуратную бровь.
— Боязно мне что-то, — Веда сильнее сжала рукав и нахмурилась.
Уловив настроение сестры, Верея решительно схватила ту под руку и лучезарно улыбнулась хозяйке, которая внимательно слушала их разговор.
— Пусть Даждьбог хранит ваш двор! — девушка поклонилась так, что длинная чёрная коса чуть не упала в грязь.
Сестра же слегка кивнула головой, шепча себе под нос какой-то заговор. Её лицо было сосредоточено и напряжено. Получив ощутимый тычок в ребро, Веда всё-таки ступила на порог.
В нос ударил запах чего-то сладко-кислого, заставляя поморщиться. Просторный зал с дубовыми столами и лавками сейчас был полупустой. Несколько крепких хлопцев сидело за бутылём чего-то мутного и активно что-то обсуждали, громко восклицая и размахивая дюжими руками.
— Хозяюшка, нам бы согреться да поесть чего-нибудь. С самого утра ни крошки во рту, — Верея ласково улыбнулась и присела на ближайшую лавку, сверкая глазами на сестру, которая стояла, аки пугало посреди огорода.
Веда всё так же ощущала себя не в своей тарелке, выдавив из себя подобие улыбки, которая больше была похожа на оскал вурдалака, чем на приветливую вежливость на красивом девичьем лице.
— Сейчас, красавицы, сейчас, голубоньки, — женщина, несмотря на свою полноту, очень шустро помчалась к расписным дверям на другом конце просторного зала.
— Тебя что, зря матушка учила, как нужно с людом говорить? — Верея сверкнула своими голубыми глазами на сестру.
Веда знала этот взгляд. Сейчас её очи были больше похожи на две ледышки, чем на ласковый, залитый тёплым солнечным светом небесный свод.
«Наверное, такой взгляд у самой Зимы», — подумалось ей, но возразить и вправду было нечего, поэтому тихо вздохнув, девушка провела взглядом по залу.
Не было здесь ни венков из трав для защиты от нечистого, ни охранных символов, ни даже мисочки для домового. Только какие-то диковинные узоры да керосиновые лампы.
Веда на лавку опускаться не решалась. Древесина казалась ветхой, подгнившей даже — авось двух девиц не выдержит, вон как под сестрицей прогнулась.
Если быть совсем уж честной, то гнилым тут оказалось абсолютно всё — и полы, и столешницы, даже печь в углу ещё чуть-чуть да и развалится. То тут то там стояли деревянные миски, собирающие капель воды из подтекающей крыши.
— Уверена, всё не так плохо, каким кажется на первый взгляд, — быстро зашептала Верея так, чтобы услышала лишь сестра.
Веда ещё раз с сомнением окинула зал взглядом, а затем осторожно умостилась подле сестры и вцепилась ей в локоть.
— Чем же они кормить нас будут? — шепнула она ей в самое ухо. — Горелой капустой тут всё просмерделось насквозь. Неужели ею?
В ответ Верея лишь усмехнулась и покачала головой.
— Ну же, Веда, перестань. Наверняка они варят вполне приличную похлёбку, её-то уж точно сложно испоганить. Ну, а если вдруг что — то наши миски вполне себе могут оказаться у повара на голове.
— Вот тебе бы всё шутки шутить, а положение наше тут не ахти какое. Уверена, в подушках и перинах вместо перьев клопы будут.
— Будто ты клопов в жизни не видывала.
— Да видывала, сестрица, видывала. Но…