— И кто же твои друзья? — переливающийся шарик растворился, будто его и не было. Чудеса, да и только.
Искоса заметила, что Мик быстро взглянул на меня и со вздохом признался:
— Я в лес пошёл и заблудился, а Дарина помогла мне выбраться.
Мои брови взлетели вверх. Это что же, он не расскажет им, что я ведьма? А такой смелый был, говорил, что отец ругать не будет. Значит, всё же, струсил? Или это он за мою сохранность беспокоится?
— Дарина, значит, — шире улыбнулся мужчина. Обернувшись к остальным, он подал какой-то знак, и всё шарики разом испарились. Так, одной проблемой меньше, смотаться будет проще.
Я осторожно кивнула, подтверждая своё имя, и сделала ещё один шажок назад. Но даже развернуться не успела, послышался грозный рык, и лес на мгновение накрыла тень. Тень, принадлежащая кому-то огромному и очень недовольному.
Тут уж было не до раздумий. Я, подхватив юбку, бросилась наутёк. И не важно, что в спину мне неслись просьбы остановиться, и обещания не причинять вред. Не на ту напали. Я свою работу выполнила — вернула им мальчишку, а уж дальше не моя забота.
Похоже, зря я на лес наговаривала. Ни один куст не встретился на нашем пути, тропинка была широкой и свободной. Белый пушистый хвост мелькал впереди, и я всеми силами пыталась не отставать, вот только спустя минут двадцать, а то и того больше, в боку закололо. Я в который раз убедилась — такие марафоны явно не для меня.
Остановившись, прислушалась — погони за нами не было. Поэтому я, словно мешок с картошкой, упала на землю, жадно глотая воздух.
Вот и делай добро…
Мяуса рядом не было, видимо, когда дело касалось его собственной шкуры, у него включалась гиперскорость. Мохнатый засранец, вот кто он. Когда меня от волка надо было спасти, он, видите ли, не смог прибежать вовремя, а тут, пожалуйста.
Кстати, а где зверюга? Вроде он с нами шёл, на отдалении правда, но всё же. Или он такой же, как кошак — когда запахло жареным, сразу в кусты? Повезло мне с защитниками, ничего не скажешь. И ковёр куда-то запропастился, хотя я видела, что и он следом за мной петлял между деревьями.
Послышался треск и я подскочила. Ну, как подскочила, на колени поднялась, на большее меня просто не хватило.
— Явился, не запылился, — проворчала, уткнувшись носом в кошачью морду.
— Ну, чего ты лежишь? — к белобрысому вернулась уверенность и привычное ворчание. — Домой пошли.
Но меня так просто больше не проведёшь:
— Сначала ты мне скажи, что это было вообще? Кто мужички эти бравые, и что за зверюга летала над лесом?
Мяус сник и недовольно проворчал:
— Не знаю я.
— То есть, как не знаешь? — не поверила я, что он правду мне говорит, умудрялся же до этого умалчивать о важном. Что ему сейчас помешает провернуть такой фокус ещё раз?
— А вот так, — мохнатый недовольно дёрнул хвостом и отвернулся, хмурым взглядом смотря вдаль.
— Подожди-подожди, — я с кряхтением поднялась, но ноги так дрожали, что мне пришлось сесть прямо на дорожку. Опять юбка будет вся грязная, что ж мне так не везёт-то? — Ты хочешь сказать, что о чём-то не заешь? Так?
Не то, чтобы я верила в кошачье всемогущество, но…
— Не знаю, — Мяус повысил голос и тут же осёкся, начал тише бормотать себе под нос: — И мальчишка этот странный, пахнет как-то… — он задумался на мгновение, подбирая нужное слово, — иначе.
Пахнет. Иначе. Угу. Понятнее не стало.
— Слушай, а может, ты врёшь? — прищурилась, не собираясь сдаваться.
— Ведьма, не наглей, ладно? — огрызнулся белобрысый, но вяло так, без огонька.
М-да… И тут меня осенило.
— А ты в деревне той сам-то давно был? — мысль оказалась правильной, потому что кошак скривился и нехотя признался.
— Давно. Твоя бабка приносила всё из своего мира, нам в деревню нужды не было ходить, так что…
Замечательно. Просто чудесно.
— Разберёмся, — сдалась я, и с кряхтением всё же поднялась. — Пошли домой.
Мне было о чём подумать, но мысли почему-то в стройную картинку не складывались. То, что я была обязана отработать повинность перед лесом, уяснила, только почему вернуться в свой мир не могла, как бабушка Фина, до меня так и не дошло. Источник, который я должна была подпитывать, боялся, что не вернусь? Может быть. Это вполне логично, если взять в расчёт мою неосведомлённость и отсутствие желания потратить лучшие годы в эдакой глуши.
Но как в эту стройную картину вписывалось моё изменившееся, совсем не стройное тело, я уже понимала слабо. Наказание? Или своеобразная награда? Мне бабуля всегда говорила, что хорошего человека должно быть много, я же имела телосложение тщедушное, кожа да кости. И силёнок с гулькин нос. Ну, это опять же со слов бабушки.