— Ну, не встаёт, — завершает свою пламенную речь Азалия, в довершение грустно кивая, — Бывает.
— Что ты сейчас сказала?
— Ты меня вообще слушаешь? — ворчит ведьма, доставая из-за пазухи книгу, — Я здесь вот прочитала, что некоторые мужчины не способны… кхм, оплодотворять.
Тамерлан прикрывает глаза, отсчитывая до пяти, а потом во всю глотку орет так, что Азалия испуганно подпрыгивает.
— Стража!
Несколько мужчин тут же вваливаются в тронный зал.
— Уберите её отсюда, прошу, — взмаливается король, пока Азалию буквально отлепляют от его ноги.
Девушка возмущённо брыкается.
— Тамерлан, ты не переживай, — пытается отбиться от чужих рук ведьма, — Я никому не скажу. Твой секрет умрет вместе со мной.
— Да, ты точно сейчас умрешь, — кивает самому себе альфа и кидается в сторону верещащей Азалии.
Стражам приходится буквально их разнимать, усаживая молодого короля обратно на трон, а проклинающую всё живое ведьму утаскивать из зала чуть ли не за ноги.
На ужин Тамерлан не идёт, боясь, что, увидев ведьму, точно сорвётся и всё-таки придушит её, но злость, кипящая внутри не даёт ему даже уснуть. Он яростно натягивает свои сапоги и очень долго думает, стоя напротив меча, брать ли его с собой, но решает, что если и падёт сегодня наглая ведьма, то только от его рук.
А Азалия словно и ждала его: сидит на крылечке, покачивая ногами и обложившись несколькими книжками.
— Я знала, что ты придёшь, — вздыхает ведьма, кивая головой, — Не переживай, вместе мы справимся.
Тамерлан смачно хлопает ладонью по собственному лбу.
— Вот ты сама себя лишаешь всех шансов. Я тебя точно прибью.
— Свою последнюю надежду?
— Ты не моя надежда, ты — моё наказание! — воет Тамерлан, плюхаясь на землю, — Пожизненное, судя по всему.
— У тебя уже есть другое, — многозначительно спускается взглядом ведьма по телу короля.
— Азалия, — пытается успокоиться мужчина, — Ты сейчас очень сильно ошибаешься. Я в полном порядке, а то, что ты вбила себе в свою бестолковую головушку — это полнейшая чушь. И если ты хочешь жить, то немедленно перестань говорить об этом.
Ведьма поджимает губы.
— Тогда как ты объяснишь отсутствие нашего первенца?
Тамерлан медленно поднимается с земли.
— Иди-ка сюда…
Азалия, вытаращив глаза, отползает назад к двери, дёргая ручку.
— Зачем это?
— Немного тебя подушу. Мне очень нужно…
Девушка молниеносно заползает в дом, пытаясь отбиться ногами от цепких рук, схвативших её за щиколотку.
— Тронешь меня и точно никогда никого не оплодотворишь, так и знай! — вопит на весь лес ведьма.
— Замечательно! — орет Тамерлан в ответ, — Давай, ведьмочка, избавь нас обоих от этой сделки!
— Разбежалась! — Азалия хватает короля за волосы, — Раз у тебя всё в порядке, ты у меня как детородная ферма будешь работать, вот увидишь!
Тамерлан шипит, пытаясь выпутаться из чужой хватки.
Так они и волочатся по полу ещё несколько минут, перебрасываясь оскорблениями, пока окончательно не устают и не раскатываются по разным сторонам, переводя дыхание.
— У тебя окна на потолке? — вдруг удивлённо моргает король, разглядывая яркую Луну на чёрном небе.
— Ага, — бормочет Азалия с отдышкой, — Я так иногда тут лежу, любуюсь. Нравится?
— Это… Очень красиво. Как думаешь, может в замке тоже такое нужно?
Ведьма воодушевленно кивает.
— Конечно! Было бы очень здорово в библиотеке это сделать! Будет атмосферно.
Тамерлан прикрывает глаза.
— Ни слова о библиотеке с этого дня, — шипит он, пытаясь удержать их хрупкое перемирие.
— Договорились, — кивает девушка, а потом еле слышно добавляет, — Но чтобы ты знал, даже если бы это было правдой, я бы тебя не бросила.
— Ради всего святого, умолкни, или я закончу начатое.
Ведьма недовольно поджимает губы, пихая его ногу своей.
— Я же как лучше хотела!
— Азалия!
— Да молчу, молчу. Но зато у нас точно будет ребёнок. Нужно только решить когда.
— Какой ребёнок? — чуть ли не плачет Тамерлан, — Ну о чем ты говоришь? У меня даже девушки нет!
Азалия вдруг замирает, поворачивая к нему свою голову. Мужчина сглатывает, когда понимает, что чужое лицо находится слишком близко, и грудь ведьмы до сих пор тяжело вздымается после их потасовки. Ему кажется, что чужие зелёные глаза загораются.