Как от мыслей о принцессе он пришёл к воспоминанию о первой встрече с Эльрис?
- Мы допросили слуг, но лордов и леди, приславших цветы, пока беспокоить не стали. Я сомневался, пожелаешь ли ты дать огласку делу.
Альвэйр нахмурился, но признал правоту предка. Слишком многое зависело от обстоятельств. Дом вереска не имел права призывать к ответу другую знать. Это мог сделать лишь король. Вот только, как поступит Ольмирьяр, когда узнает, что они пытаются найти доказательства вины Килтис?
Воин хотел верить в то, что король прислушается к голосу разума и будет справедлив. Но могло всё обернуться иначе. Килтис для Ольмирьяра была тем же, что и Альвэйр для Кэлеана. Последним близким родичем.
- С чего вы взяли, что это принцесса? – нетерпеливо уточнил мужчина.
- Твоя служанка Руа призналась, что практически с первого дня приезда Эльрис в ущелье добавляла ей в еду орехи кирзелля по приказу Килтис.
Тёмные глаза эльфа сузились от гнева.
Поэтому он и не любил неполных.
Рабоподобным эльфам ведомо, что они ничего не стоят в глазах других, поэтому большинство из них не заботят такие понятия, как честь, преданность и самоотверженность. Ни один свободный вассал Дома вереска не стал бы выполнять приказы принцессы.
Ярость покинула мужчину также быстро, как пришла.
Это была его ошибка. Он знал, что неполные ненадёжны, и всё же отправил Руа прислуживать девушке.
Но, видят боги, насколько тяжело ему было найти слуг, желающих находится рядом с человеком. Он мог бы приказать, презрев желания своих людей, но не хотел принуждать их к оскорбительному служению. Все, кто жил сейчас в доме Эльрис, согласились на это добровольно. По разным причинам.
Эльф прикрыл глаза, силясь собраться с мыслями.
Кирзелль не был ядовит. Его использовали во многих полезных настойках и притирках. В больших количествах, правда, орех есть не стоило, но даже поедай его Эльрис горстями целый год, столь сильного вреда здоровью он нанести не мог.
- Вечера, когда вы ушли кое-кто, обмолвился, что принцесса, хотя и не смогла присутствовать на обряде представления, предложила лордам и леди почтить традиции людей и отправить твоей жене цветы.
- Среди них тоже не было ядовитых, - возразил Альвэйр. – Я успел их осмотреть. Не очень внимательно, но всё-таки.
Кэлеан улыбнулся самую малость снисходительно.
- Ты прав, они абсолютно безвредны. Для нас с тобой. А вот для человека, организм которого пропитан пусть и почти безвредными, но всё-таки токсинами кирзелля, нет.
Жрец считал, что его догадка верна. Килтис подготовила свою жертву, добавляя ей в еду перемолотые орехи. Эльфийка не опасалась разоблачения – кирзелль в небольших дозах использовался в том числе в тонизирующих настойках. Кэлеан был уверен, что приди он с таким аргументом к королю или принцессе, то получит лишь горсть заверений в самых благих намерениях.
А на деле запах определённых цветов, соединяясь с токсинами кирзелля, накопленными в организме, становился сильнейшим ядом. Им ещё предстояло узнать, что это был за цветок, но, к счастью, лорды и леди облегчили им задачу, позаботившись о сохранности растений. Все они были с корнями, а значит, переживут даже долгие изыскания.
- Это вполне может быть неизученное природное свойство кирзелля в сочетании с другим растением. Или же Килтис доработала их в своей оранжерее.
Всем известно, что принцесса сильнейший маг земли. Она разбиралась в растениях лучше большинства эльфов в ущелье.
- У нас есть кто-нибудь, кто сможет увидеть, были ли растения изменены?
- К сожалению, здесь таких магов почти нет, в ущелье возможности для выращивания сильно ограничены. Но я постараюсь что-нибудь придумать.
Альвэйр с благодарностью взглянул на родича. Кэлеан казался спокойным и незыблемым. Что сейчас, что тогда, когда эльф ещё мальчишкой был оставлен ему на попеченье.
Настолько сильный и совершенный, что Альвэйр порой забывал, что его предок пережил даже больше потерь, чем он сам.
Он отпустил в чертоги смерти и жену, и всех своих детей.
И всё же отчего-то беловолосый ещё жил и дышал гораздо более полной грудью, чем он.
- Пойдём проверим, как она, - позвал он сородича и покинул кухню.
Глава 27
Рива сидела на стуле у огня, и волосы её шелковистым водопадом ниспадали до самого пола.
Я любила, когда мать расплетала косы. Мягкие завитки волос добавляли мягкости её строгому облику. В остальное время она казалась высеченной из камня. Всегда готовой к бою с целым миром. С её уст редко слетали похвала и нежные слова, что дарили другие матери своим детям. Но я знала, что она любила меня и заботилась по-своему. Не могло быть иначе.