— Красиво.
— Красиво? — девушка кивнула.
— А можно потрогать чешую?
Дракон оторопел. Он впервые столкнулся с просьбой подобного характера. В силу страха и этики люди с ним максимально старались говорить осторожно. Его подавляющая энергия, не простой характер и тяжелый взгляд заставляли убираться поскорей с пути дракона. Он и сам не шибко стремился сближаться с кем-то. У него было трое друзей, пара приятелей и любовницы, что могли выдерживать нахождение с ним и его зверем. Чаще это опытные и сильные представительницы перевертышей, но находились и среди двуногих те, в ком было достаточно силы сопротивляться тьме. Правда выпивая их энергию практически полностью, они еще неделю-две восстанавливались и их, конечно же, ждало вознаграждение. Всё обоюдно. И вот сейчас он смотрит на ведьму, что порывом ветра в крыльях снесла его уклад жизни, всем видом показывает, что на самом деле не чувствует давящей энергии его и его учеников, поёт ведьминские песни в доме темных, находит с ними общение любопытным, а теперь с восторгом просит потрогать чешую. Главный вопрос: что с ней не так? Впрочем, ступор был пару секунд, а позже он не понял, кто из них кивнул — дракон или он.
Девушка подняла руку и коснулась его щеки кончиками пальцев. Чешуя была на удивление теплой. А ветер, дующий иногда, был холодным. Она провела вниз к скуле, а потом перешла выше и очертила большим пальцем бровь. Чешуйки чуть переливались с черного в фиолетовый и она подумала о том, что именно фиолетовый цвет был её любимым, потому что он по жизни сопровождал её. Фиолетовый и белый.
Дракон же — один и второй — смотрели на неё неотрывно. Они отмечали еще более посветлевшие глаза, побелевшие волосы уже на треть, редкие веснушки, соболиные брови и запах. Какой же вкусный запах у неё. Напоминают луга в горах его страны.
— А чешуйки только на лице? — спросила девушка шепотом, хотя помнила, что видела еще на руках. Мужчину же позабавило уменьшительно-ласкательное изменение слова «чешуя».
— По всему телу. — тоже тихо ответил Димитрий. И протянул медленно руки ладонями вверх. Девушка подняла рукава и коснулась темной чешуи, что неравномерным рисунком оплетали руку мужчины. Она рассматривала их и проводила по ним, словно завороженный ребенок увидел подушку с пайетками. Когда она провела против них, то чувствовалась шершавость, а где-то они были острыми. У дракона же от этого действия бежали мурашки по спине и плечам.
— Лис, вечереет. Замерзнешь, иди в дом. А я найду Мроша. — показалось, что он произнес это с нежностью, но этот тон вполне мог означать осторожность. Девушка посмотрела на него снизу в верх и смутилась. Она не заметила, как её действия стали смелее.
«Сестра Луна, я чуть не начала лапать мужчину. Вот уж точно голова не на месте», — подумала девушка и тут же пришла в голову другая: «впрочем, надо отметить, что мне понравилось».
Девушка кивнула и пожелала темнейшей ночи. Пока она уходила и слышны были её широкие быстрые шаги, мужчина думал, что не прочь был бы, если бы она погладила все его чешуйки. Ради такого взгляда он готов был бы показать тьму, что проявлялась на его теле чешуйчатым рисунком. Но время шло вперед и ему хотелось узнать, что всё-таки произошло.
Глава 12.
По лесу промчался здоровый кот. Он был ростом в холке под метр семьдесят. Его большие лапы мягко ступали по траве и сломанным веткам. Он чувствовал запах мускуса и мокрой шерсти. Слышал кровь, бегущую по венам. Слышал, как глухо стучат копыта о землю. Он приметил оленя, когда тот решил внезапно поживиться птичьими останками, что лежали с час-два на сыром мхе. Падальщики ещё не успели поживиться свежатиной, а молодой олень, у которого рога ещё растут, наткнулся раньше них. Дожевывая выпотрошенного птенца, он повернул ухо в сторону, откуда пришел. Острый слух уловил тихое шуршание, и он замер, подняв голову. В тишине леса раздавался птичий гомон, а по веткам скакали белки. В кронах деревьев ветер искал попутчиков.
Олень доел, копытом ударил по земле и продолжил путь. Он прошел не спешно какое-то время, а затем его сердце сделало два сильных удара, и олень пустился вскачь. Маневрировал меж деревьев, перепрыгивал поваленные деревья и бежал, бежал, бежал. А сзади догонял барс с серебристой шерстью. Его ярко-зеленые глаза переливались на свету. Зрачок расширился. Ноздри сокращались, улавливая запах страха. В момент, когда олень оступился, не сумев перепрыгнуть овраг, снежный охотник прыгнул, раскрыв пасть и раскинув передние лапы. Полет был коротким. Спина оленя была твердой, ноги оленя подкосились, и он завалился на бок. Кровь из шеи хлынула прям в глотку и на морду, обжигая своей теплотой. Добыча дергалась какое-то время, но против оборотня у молодого оленя не было и шанса. Стеклянный глаз отражал взметнувшихся птиц в небо и белку, что перепрыгнула с ветки на ветку. А барс ещё какое-то время держал добычу, словно боясь, что она вскачет и унесется прочь, что скорее всего так бы и было, если бы могло быть.