— Сейчас вызвоню, — она вернулась в домик и набрала сотовый мужа.
— Кто-кто? — переспросил Чубайс. — Волков? Хорошо, сейчас буду.
Дима отошел к берегу и остановился возле мостика, на котором он провел долгие-долгие дни, отправляя каяки, и обида с новой силой сжала его сердце. Случившееся было так несправедливо, так подло, что, когда за его спиной раздались шаги Чубайса, он, чтобы успокоиться, изо всех сил сжал кулаки, чувствуя, как ногти больно вонзаются в кожу.
— На работу приехал устраиваться? — насмешливо спросил Чубайс. Пока он шел к станции, фанфары свершившейся мести начисто заглушили шелест пробивающихся ростков раскаяния.
— Да, — ответил Дима. — И как можно быстрее.
Передать Чубайсу слова Рашуля заняло полминуты. Тот смотрел на Диму сначала с недоумением, а потом с жалостью.
— Ты что, парень, — вдруг спросил он нормальным, «старым» голосом, — совсем от обиды рехнулся? Хоть соображаешь немного, что говоришь?
— Да, — твердо сказал Волков. Деваться ему было уже некуда. Он сам, своими собственными руками загнал себя в совершенно идиотское положение, и выход из него был только один: до конца стоять на своем.
— Ты бы, это, к врачу обратился, — продолжал Чубайс. — Светка хоть знает, с чем ты сюда приехал?
— Не смей называть мою жену Светкой, — огрызнулся Волков. — Какая она тебе Светка?!
Чубайс на секунду замолчал, а потом открыл рот и уже собрался объяснить Волкову, кем ему доводится его благонравная супруга, но вдруг воздух раскололся от ужасающего рева. Прямо над Иорданом тройка истребителей «фантом» преодолела звуковой барьер. Когда на станции вновь воцарилась тишина, Чубайс успел опомниться.
— Я не могу принять твое предложение, — сказал он. — Оно мне кажется глупым и нереальным. Будь здоров, дорогой друг Волков. Придумай что-нибудь пооригинальнее. — Он окинул презрительным взглядом багрового от стыда и негодования Диму и пошел к домику.
— С чем он приходил? — спросила Люда.
— По-моему, Дима рехнулся, — ответил Чубайс, усаживаясь за стол. — Представляешь, он предложил мне отказаться от аренды, заплатить кибуцу неустойку и мотать удочки. А иначе, — тут Толя не смог удержать усмешку, — мне придется иметь дело с самим Рашулем из Явниэля.
— А кто это такой?
— «Пингвин» какой-то. Охмурили попы Диму. Знаешь, я уже не раз замечал, как люди в минуту несчастья попадались в лапы к религиозным. Они, точно охотники за бабочками, бродят по жизни с сачком и улавливают души.
— Голимые сволочи! — в сердцах воскликнула Люда. — И куда только Бог смотрит!
Следующий день выдался знойным. Воздух наполнил жаркий дух раскаленной земли, острый аромат нагретой солнцем свежей зелени придавал ему волнующую прелесть. Но уже чувствовалось приближение жгучего лета; осиянные солнцем облака потеряли холодность и белизну и напоминали смятое после бессонной ночи желтое пуховое одеяло.
К вечеру, устав от жары, Люда решила искупаться. Под боком была прекрасная купальня, которой она еще ни разу не воспользовалась. Чубайс придумал себе какое-то дело в Тверии и укатил на весь день. Перебросив полотенце через плечо и взяв за руку Лялю, Люда отправилась в купальню. Прохладная вода маняще журчала, теребя свесившиеся в поток ветки кустарника, шуршали метелки камыша, всплескивала в темнеющей заводи серебристая форель.
Люда посадила дочку на берегу перед входом в купальню, надорвала пакетик «Бамбы» и, оставив девочку уплетать лакомство, вошла внутрь. Дверь она оставила приоткрытой, чтобы слышать все, что происходит с ребенком. Сбросив платье, она оглядела себя в новом купальнике. Хороша, по-прежнему хороша!
Крепко держась за перила, она спустилась по ступенькам в обжигающую воду. Дыхание перехватило, и, чтобы поскорее адаптироваться, Люда прыгнула в Иордан.
А дальше случилось неожиданное. Доски, выгораживающие внутреннее пространство купальни, успели прогнить за зиму. То ли по реке прошла зыбь, то ли последней каплей стала волна, поднятая падением Люды, но часть загородки с треском рухнула и тут же уплыла, уносимая быстрым течением. Река, ворвавшаяся в купальню, подхватила вынырнувшую Люду, ударила об остатки загородки и оглушенную, почти потерявшую сознание, понесла дальше.
От испуга и шока Люда даже не пискнула, прошло всего несколько секунд, как она оказалась за изгибом русла и потеряла из виду купальню. В голове помутилось, Люда не понимала, что происходит, как очутилась в реке и вообще кто она такая. Жила лишь животная часть ее сознания, отчаянно борясь за жизнь, руки и ноги сами собой двигались, не давая телу пойти ко дну. Спустя сорок минут оглушенную, наглотавшуюся воды, ничего не соображающую Люду вынесло в Кинерет. С трудом доплыв до пляжа, она выбралась на берег и без чувств рухнула на пластиковый стул под цветастым зонтом.