– Сила твоя во мне все путает. Что-то случилось, а что и не пойму.
Мужчина, нахмурившись, все же кивнул. Закрыв глаза, постоял так несколько минут.
– Все.
Я пошатнулась. Как оказывается много он мне давал!
– Ребенок! – воскликнула, радостно. – У меня правнук родился!
– О!
Я посмотрела на своего мужчину и увидела боль в его глазах. Моя радость поутихла. Я взяла его за руку и повела к себе в комнату. Вымыла. Вытерла, целуя каждую родинку. Расчесала. Подвела к кровати и отдала бы душу, так любим он был мне, так бесконечно дорог, так важен.
Ночь любви стерла между нами все границы. И было море нежности. Бесконечность поцелуев и трепета в душе. И недосказанность. И страх. И горечь…
***
Я сбежала в явь, как только наступило утро и князь ушел. Силы во мне было хоть отбавляй, желания – море. И, казалось, ничто не способно омрачить этот день.
Я накупила в яви подарков и кое-что из нави для Настеньки прихватила. Вот только дозвониться ни до кого так и не смогла. Хорошо еще, что все номера наизусть знаю – вещи-то мои тю-тю…
Нашла я роддом сама, хоть и не без труда. Что это за ведьма, которая кровь родную не разыщет? Но встретила Настю не в палате – в холодном коридоре на неудобной скамье.
– Ребенок, ты что здесь делаешь?! – закричала возмущенно еще от поворота.
Но когда молодая женщина повернула ко мне лицо, споткнулась о взгляд старухи. Едва не упала от враз сбившегося дыхания.
– Маленькая моя, ты что?! – Подлетела к ней, выронив сумки.
– Ба! Ба! Ты ведь ведьма, ба?!! Спаси его! Спаси!
– Да что случилось?!
Случилось горе. Легкие не открылись как надо, печень отказывает, сердце сбоит…
– Все нормально было, ба! А потом… как роды начались… – Она зарыдала горько, громко, надрывно, словно пыталась докричаться до небес.
Возненавидела себя в тот миг. Была бы я белой ведьмой – вмиг бы вылечила. А так… На что я годна? И времени нет совсем! Теперь-то ощущала это: как утекает капля за каплей драгоценное время
– Пустите меня к ребенку, – сказала твердо, посмотрев доктору в глаза.
Я и не умела внушать, а когда понадобилось, сделала не задумываясь. Прошла в реанимацию, а там бювет, и куча трубочек и аппаратов непонятных. Ребенок весь желтый, сморщенный, едва дышащий. Как свечка на ветру.
Я не смела вздохнуть. Не смела даже шелохнуться. Только стояла рядом и так отчаянно хотела помочь! Я и не молилась никогда в жизни, а тут слова горячие сами пришли в голову. Потекли, смешиваясь с солеными слезами. А рядом горько рыдала его мать.
Но я не смогла. Конечно, нет. Чем помочь может черная магия, когда погибает невинный младенец? Разве что возрадоваться.
Я не могла сдержать рыданий. Не видя ничего от слез, склонилась над бюветом и коснулась солеными от слез губами прохладного лба.
– Прости меня! Прости!!! Я бы все отдала…
Мир мигнул. Прямо здесь и сейчас. Все?
Да.
Вздрогнул резко очнувшийся доктор. Воскликнула, бросившись к бездыханной бабушке, молодая мать. Впервые закричал в бювете новорожденный ребенок.
И все у него теперь будет хорошо.
ЭПИЛОГ
Было тепло. И уютно. И правильно. Мягкие волны нежно качали меня, убаюкивали, убеждали поспать еще дольше.
– … Властью данной мне Создателем, возлагаю на тебя, Владимир, ношу ответственности за эту женщину и ее детей… – ворвался в мое сознание властный голос.
И пока я барахталась в перине сна, губ коснулся поцелуй.
– Князь! – воскликнула, открыв глаза, в один миг вспомнив абсолютно все.
И онемела.
Мой мужчина держал меня на руках. А прямо от его сердца к моему шла пульсирующая пуповина.
– Все, Катерина, – сказал князь, – добегалась. Видишь это? – Указал на связь между нами. – Теперь до конца жизни больше, чем на километр от меня отойдешь, приду и отшлепаю. Ясно?
Он поставил меня на ноги, поддержал под руку, помогая восстановить равновесие, пока я судорожно осматривалась.
А находились мы в храме. Перед белым алтарем, за которым стоял жрец и радостно нам улыбался.
– Теперь можете испить сию чашу, как муж и жена, – сказал он, передавая князю большую золотую чашу.
Я дернулась, снова едва не упав. Заметила ворох белых кружев – свое платье. И задала дурацкий вопрос.
– Это свадьба?
– Да. – Князь сделал глоток и передал мне чашу.
Напиток был приятным, чуть кисловатым, охлаждающим – я выпила его весь.
– Наша свадьба?
– Да. Но она уже закончилась.
Я снова посмотрела на свое платье. Внутри было… непонятно.
– Правнук?! – воскликнула, вспомнив.
– В порядке.
– А я…
– Ты умерла, – прорычал князь. – Зачем?! Разве сложно было меня позвать на помощь?!
– Времени не было. Прости.
Князь тут же успокоился. Кивнул.
– Отработаешь.
– Как?
Но вместо ответа мужчина подвел меня к картине. Прекрасны были изображенные на ней молодой князь и юная девушка.
– Это кто? – спросила я шепотом и только тогда поняла, что изображение шевелится. Это зеркало!
Но князь вновь промолчал. Вместо этого мир мигнул и я увидела отображение наших душ. Наших белых душ.
– Ты пожертвовала собой. Бескорыстная жертва – вот что может изменить дар обратно, Катерина. Умирать только было не обязательно.
Я резко развернулась, обняла его сильно-сильно. Посмотрела на свои нежные руки.
– А молодость?
– Ну, ты же так этого хотела. – Пожал он плечами. – Разве мир мог устоять перед силой твоего желания?
– Я не верю. – Зажмурилась крепко, но тут же угодила в крепкие объятия.
– Про километр я не шутил. Видишь ли, милая, жизнь у нас с тобой теперь одна на двоих. И нам физически будет тем хуже, чем дальше будем мы друг от друга находиться.
– М-м-м…
– Так что отработаешь.
Я отстранилась. Подняла лицо и посмотрела в самые родные глаза во всем мире.
– Я люблю тебя, князь.
Но грохнулась, открытая пинком дверь. В пустой зал (не считая нас троих) вбежал взмыленный советник.
– Княже! Пророчество сбылось! – И невежливо ткнул в меня пальцем. – Пустыня Неназываемого расцвела!
– «И сказано в великом пророчестве, что пока проклятая кровь не уничтожит сама себя, чтобы очиститься, будет на тех землях лишь смерть и страх. Земля огненная. Земля проклятая. Пустыня», – процитировал вошедший вслед за ним Павел, глядя на меня с гордостью и невообразимой преданностью.
– И я люблю тебя, Катерина, – со смехом ответил князь.