Кантарелль
Ведьма
Будильник гремел долго и назойливо — так долго и так назойливо, что пришлось оторвать голову от подушки, сползти с дивана и хорошенько отлупить нахала. Нет, я, вообще-то, не кровожадная, просто будильник древний, раза в полтора старше меня, и характер у него соответствующий. "В здоровом теле — здоровый дух" — это не про него. Звонит он, когда сам сочтет нужным — спасибо, что хотя бы посреди ночи нечасто будит, это удовольствие небольшое — с иноязычными соседями потом разбираться, почему у меня в квартире крики в начале четвертого утра. Нет, кричу, конечно, не я, я привыкла, я этой заразе — будильнику, в смысле — сразу рот затыкаю, как только найду — это у будильника такой голос истошный, металлический, слышно далеко, а я летом с открытым балконом только спать и могу.
К счастью, в последнее время будильник свои штучки прекратил, меня на ноги поднимает в основном когда я его об этом с вечера попрошу, только изредка вредничает, лязгая скороговоркой нечто ругательно-ехидное — и тогда мои нечастые гости вздрагивают, а Софья грозится выкинуть будильник на помойку, а мне на Новый Год подарить другой — электронный, умеренно зеленоглазый, с набором приятных мелодий, меняй хоть каждый день. Удерживает ее от этого опрометчивого поступка только моя категорическая уверенность в том, что и на помойке этот железный монстр будет жить своей таинственной жизнью, ежеутренне портя сладкий сон жителям ближних многоэтажек. Да и не представляю я, честно говоря, как буду просыпаться под какой-нибудь марш муравьедов или разудалый канкан. Ну их. Короче, у нас с будильником вооруженный нейтралитет. Я его не выкидываю, он будит меня по утрам.
Ф-фу, всю ладонь отшибла. Морда ты железная.
Будильник тикал теперь почти умильно — в предвкушении следующей гадости, наверное — а я поползла в ванную, по пути раздернув шторы на окне и с мрачным удовлетворением отметив, что накарканный позавчера снегопад все же добрался до нашего города. А уж сколько у нас по этому поводу споров было! Чуть не подрались. Чуть — это потому что я вовремя заверещала, что если только кто-нибудь посмеет опрокинуть Мой Кофе на Мою Новую Статью, то я не знаю, что я сделаю!! Вика, умничка, сразу подхватила, поправила меня: нет, говорит, если кто-нибудь опрокинет Мой Кофе на Ее Новую Статью, то я не знаю, что она сделает! Дед это как увидел, так за голову и взялся: совсем, говорит, квалификацию потеряли! Причем вместе с совестью! Это он, конечно, неосторожно — мы едва не начали там же, на месте, выяснять, что нормальные люди понимают под совестью, Радомир загорелся идеей писать на эту тему статью, но Дед взялся за голову еще раз и разогнал всех по рабочим местам, так что вопрос о том, на самом ли деле диктор имел в виду "снегопад" (моя версия), или он всего лишь накануне повздорил с женой (версия Игоря, поддержанная меньшинством), или синоптики сами точно не знали, что имеют в виду, а уж диктор и подавно (версия Вики и всех остальных), так и остался открытым до сегодняшнего утра.
Синий, густой, бесшумный снег — а фонари по случаю раннего времени горят через один, тусклые и оранжевые, и противоположной стороны улицы почти не видно.
Приняв душ и наскоро выпив кефирчику, я включила радио и без интереса — пока споласкивала за собой чашку — прослушала сводку новостей, прогноз погоды, в котором мне еще раз радостно сообщили, что снегопад все-таки будет, и примерно две трети какой-то настолько невразумительной песни, что даже я со своей научной степенью почти ничего не поняла.
Потом пришлось быстро решать ежедневную важную проблему: какой словарь сегодня с собой брать — тот, что поменьше и посимпатичнее, но с совершенно нецензурными приложениями — или же тот, что весом в несколько килограммов и такой умный, что я его иногда боюсь.
В результате взяла тот, который быстрее нашелся. Любимый, с дарственной надписью. Вадик, когда последний раз был у меня в гостях, долго его изучал, пролистал сначала от начала к концу, потом от конца к началу, крепко задумался, а потом пришел ко мне выяснять, что означают все эти загогулины (формулы перевода и транскрипции), почему у них такие странные названия, и не заклинания ли это, часом.
Я сказала — почти. Вадик удовлетворенно отстал. Потом долго приятелям хвастался, какая у него тетя крутая ведьма, схлопотал нагоняй от возмущенной Софьи и временно притих.
Сумка моя подозрительно раздулась, но я сделала вид, что ничего не заметила, влезла в свое старенькое, но чертовски уютное пальто — и, выключив свет и помахав на прощание рукой будильнику, кубарем спустилась по выборочно освещенной лестнице, вывалившись в конце концов в темень и пургу родной улицы.