Удивленный автобус укатил в рябую мутную даль, а я осталась стоять под падающим снегом.
Горели окна во всех домах. Весело катили мимо разноцветные автомобили. Большая черная собака терпеливо выгуливала на поводке маленького школьника в красном комбинезоне.
Непослушными озябшими руками я затолкала книжку в сумку. Для этого пришлось сначала вынуть оттуда и уронить словарь — он сам раскрылся от сотрясения на странице с дарственной надписью:
"Дорогой Алене от любящего деда.
Про нас говорят, что мы греемся у чужих костров — не верь. Мы и на собственном согреться не можем…"
Дата и подпись. Славный был подарок.
Сумку я все-таки упаковала; потом негнущимися пальцами полезла в карман. Достала визитку, насильно врученную мне Диком, хотела порвать, не читая — но руки не слушались, и тогда я просто выбросила ее в ближайшую урну.
Ничего. Пройдусь пешком.
Воздух был мягкий и безвкусный. В сквере дети играли в снежки.
Добравшись, наконец, до своего дома и заперев дверь, я сразу залезла в душ — греться. Ничего нет лучше горячей воды после трудового дня. А я так устала, что даже не стала петь, как обычно — даже мурлыкать себе под нос не хотелось, хотя песенка про волчонка неотвязно вертелась в голове. Прицепится всякая глупость. Разомлевшая и отогревшаяся, я выползла из яблочного пара ванной, попутно показав язык грустному отражению в запотевшем зеркале.
С чашкой крепкого чая забралась в кресло и включила телевизор.
Так. Прогноз погоды — побоку, сами увидим, чем все это закончится, сами умные и сами при глазах; криминальный сериал — тоже ну его, не то настроение, да и серию эту, я, кажется, видела. Притормозила на красивой картинке и минут пять ошарашенно всматривалась в костюмную историческую драму. Друзья мои, ну нельзя же ТАК дублировать! Это даже для обычных зрителей оскорбление, а переводчик рискует и вовсе осипнуть от нездорового смеха и потерять таким образом профпригодность. Может, звук отключить нафиг?… Нет, так еще хуже!.. Я поспешно переключилась на следующий канал — к счастью, там не оказалось ничего страшнее блока рекламы, который уж совершенно точно можно смотреть без звука — безо всякого ущерба для смысла. Новости. Новый УПК, угу, угу, угу. Ну, я бы еще хуже сказала, праздничный концерт, ушел в монастырь, крупная авария в центре, эпидемия чего-то где-то, творчество душевнобольных, ладно, проехали. Во! А мультфильмы я посмотрю, и с удовольствием. Они без слов.
Я уже была — там, в заснеженном лесу, на полуразрушенном мосту через речку — но звонок в дверь вырвал меня из приятного полумедитативного состояния. Нашарив тапки, я прошлепала к двери и открыла ее, не озаботившись даже выглянуть в глазок.
— Софья пришла, молочка принесла, — заранее льстиво сказала я, зная, что мне сейчас влетит за пустое чаехлебство вместо ужина.
— Не трогай меня, я холодная, — предупредила она, отдала мне сумку с продуктами и, двигая мощными плечами, принялась вылезать из куртки. — Ну-с, и что ты ела?…
К счастью, разборка моей несознательной личности была непродолжительной; к несчастью, мультфильмы к этому времени уже закончились. Пришлось переключиться на какое-то дурацкое ток-шоу. Народ там подобрался настолько разномастный, что в мою бедную мокрую голову закралось нехорошее подозрение, что при подборе гостей (а может, и аудитории в целом) не обошлось без нашей братии. Уж больно забавно они друг друга не слышат. Не может же быть, чтобы так и в жизни было?… Сначала я крепилась; потом прибавила звук и придвинула кресло ближе к телевизору; потом профессиональные инстинкты все же взяли верх, я схватила со стола первый попавшийся блокнот, выудила из-под груды рассыпанной еще утром бумаги ручку — и с головой погрузилась в работу. Погодите-погодите, я вам об этом ток-шоу еще статью на-ца-ра-па-ю.
Пришла Софья, отобрала блокнот (хватит по вечерам работать!), велела надеть носки (не хватало еще, чтобы ты после душа простудилась!) и выгнала на кухню — ужинать.
— Хлеб-то у тебя дома есть? — спросила она подозрительно, раскладывая по тарелкам дымящееся мясо. Означало это: "Возьмешься ты когда-нибудь за ум или нет? Ладно, я не настаиваю, чтобы ты родную сестру ужином встречала, хотя и могла бы, честно говоря, но хотя бы…" — и так далее, и тому подобное.
— Кажется, есть.
— Неправда, нет у тебя хлеба, я проверила.
Это Софья.
Ужинали мы почти в полном молчании; один только раз Софья крякнула что-то неодобрительное в адрес собственноручно пожаренной картошки, а я пробормотала нечто невнятно-утешительное в ответ. Готовит она очень вкусно, вот, меня изредка балует полным ужином. Я ему, по крайней мере, радуюсь. Вадик, хулиган малолетний, последнее время взял в привычку игнорировать материнскую стряпню, что Софье — кулинарке от Бога — естественно, обидно. Ну а бывший ее, кажется, и вовсе не замечал, что перед ним на стол ставят. Мало ли что он потом в свое оправдание говорил. Тут даже их с Софьей частичная совместимость не очень-то помогала. Редкий случай — и без слов все видно. Нет, надо будет Вадику внушение сделать. Пострашнее.