— Давай я лучше промолчу.
Антон подумал и снял с себя шарф.
— Да я, собственно, не про родной язык законодателя.
— Да я, собственно, тоже, — усмехнулась я невесело.
— Ты же понимаешь, что теперь наше сотрудничество в официальных рамках невозможно.
— Угу.
— Алена, я человек прямой и откровенный.
Я улыбнулась себя под нос — и Антон, конечно, улыбку заметил.
— Скажи, мы можем рассчитывать на твою помощь и в дальнейшем? Нам бы очень не хотелось тебя терять. Все формальности я, естественно, возьму на себя.
— Но теперь мне нужно будет разговаривать и тех, кто не хочет разговаривать даже со мной? — подсказала я.
— Ну, в общем, да, — Антон пожал плечами.
— Понятно.
Мой чай совсем остыл. Морщась, я мелкими глоточками пила тепловатую жидкость, снова уставившись — нет, не в окно на этот раз, только на гирлянду. Черные проводочки, синие бутончики, желтые бутончики. А красные, оказывается, совсем не красные — а вовсе даже пурпурные.
— Аленка, большие дела грядут, тут без жестких допросов никак нельзя, ты же понимаешь — а при тебе они даже запираться как следует не могут. Ты их как устриц из раковин. Понятия не имею, как это у вас выходит, что вы им про одно вопрос, они вам про другое ответ, а вы потом третье в протокол писать. Аленка, я же сам видел, как у тебя это ловко получается! Я того маньяка тебе в жизни не забуду, он даже пикнуть не успел, как за решетку загремел!.. Аленка, ну ты меня слушаешь?!
— Он не пикнуть. Он кричал все это время.
Пурпурные лампочки. Черные проводки.
— Но это же маньяк!
— Угу.
Чай наконец кончился. Я принялась медленно застегивать пальто. Пальцы слушались плохо.
— Ну Ален, я не знаю. Так ты с нами — или?…
— Извини, Антон, — сказала я, глядя ему в глаза — темно-серые, недоумевающие. — Приятно было работать вместе. Сегодняшний допрос, как я понимаю, отменяется?
— Да какой, к черту, допрос. Вам что, этот этический кодекс ваш запрещает, что ли? Или вы, как в сказках, силу от такого потерять можете?
— Нет у нас никакого этического кодекса, — сказала я устало, нагибаясь за уроненной перчаткой. — И не было никогда. Поменьше ненаучной фантастики читай. Еще договоришься до того, что мы всем научным составом по ночам варим зелья из несчастных обывателей, чтобы таким образом подпитать угасающие сверхъестественные силы.
— Ну я не знаю, Ален, — сказал он раздражено. — Может, тогда хоть порекомендуешь кого из своих? Деньги, конечно, небольшие, но.
— Нет, Антон. Извини. Не буду я тебе никого рекомендовать.
— Значит, сам искать буду, — сказал он упрямо, обматываясь своим красивым шарфом — красным в белую и черную клетку. — И будь уверена, что найду.
— Уверена, что найдешь.
Я встала; он встал тоже. На целую голову меня выше, а все туда же — курить бросить не может.
— Все-таки нет? — спросил в последний раз, с надеждой.
— Все-таки нет.
— Вот черт, — сказал он, отворачиваясь, со скрежетом отодвигая стул. — Вот черт, Ален, я тебя поздравить забыл. Это тебе от всех нас.
Протянул небольшую красивую коробку с шоколадными конфетами. Я приняла, помедлив.
— Мои любимые. — сказала я растроганно. — Что же ты раньше молчал, мы бы их под чай-кофе.
— Я шоколада не ем, — деликатно сказал Антон.
На выходе он придержал передо мной дверь. Снег бросился к нам радостно и немного суматошно.
— Так я тебя до остановки. Угу?
— Угу.
Мы шли рядом. Я упорно смотрела под ноги, на то, как мои сапоги впечатываются в рыхлый снег — глубоко и четко.
Здание прокуратуры. Потускневшие окна. Какой-то незнакомый мальчик курит у входа — Антон не обратил на него никакого внимания. Неумолимо приближалась остановка.
— Ален, я ведь тебя еще хотел попросить с моей Анфисой поговорить.
— Да не стоит, наверное, — сказала я. — У вас и так все нормально будет.
— Но я в последнее время совсем не понимаю, чего она хочет.
— А здесь медицина, в том числе колдовство и лингвистика бессильны, увы.
Глупая, конечно, шутка получилась, но Антон пропустил ее мимо ушей.
— Ну ладно, а попросить помочь мне выбрать младшей моей подарок тебя можно? Если ты, скажем, послезавтра вечером не очень занята. Да? Тут твоя профессия ни при чем?
— Совершенно ни при чем, — согласилась я. Совершенно ни при чем. — А почему ты к своей сестре не обратился?
— Так я тебе больше доверяю, — удивился он.
Мы подошли уже к самой остановке, встали под козырек. Очень хотелось закурить, но я сдерживалась, чтобы не дразнить лишний раз Антона.