— Сомневаюсь, Сайла. Я бы согласилась, а вдруг это грех?
— Церковь определяет, что есть грех. Если я — Церковь, я и отпущу этот грех.
— Только Вездесущий может это определить. — Сомкнув губы, Ланта пристально посмотрела на подругу.
Вспыхнув от стыда, почувствовав сухость во рту и спазмы в горле, Сайла едва выдавила из себя:
— Всегда будь рядом со мной. Всегда. Ты — моя совесть. Как я могла такое сказать? Бедная моя настоятельница, она бы умерла от стыда, услышав это.
Ланта смягчилась, но слова ее были безжалостны:
— Тебе захотелось власти. Ты решила, что она дает свободу. Так знай: власть закабаляет.
— Что же мне делать?
— Делай то, для чего родилась, для чего тебя воспитывала старая настоятельница Ирисов. Ты — Цветок, несущий семена новой Церкви.
— Я ведь могла стать такой, как настоятельница Фиалок, как Жнея. — Охваченная ужасом, Сайла замолчала.
— Что бы ни пришло, это должно исходить из твоей внутренней сути.
— Ты поможешь мне?
— Чем смогу, — ответила Ланта, неожиданно печально добавив: — Мы обе — изгнанницы. И если нам не удастся воспитать новых Учителей, по крайней мере станем самыми учеными Жрицами в преисподней.
У Сайлы от неожиданности округлились глаза. На какой-то момент она потеряла дар речи, затем вдруг хихикнула. И, понимая трагикомичность такой реакции, обе женщины разразились веселым смехом.
Реплика Джалиты застала их врасплох:
— Ну хоть кто-то в этой толпе не забыл, как веселиться.
Повернувшись, они увидели на лице девушки озорную улыбку. Глядя в сторону Налатана, она с усмешкой произнесла, словно приглашая их к обсуждению:
— Ручной тигр Тейт недовольно ворчит, словно от застрявшей колючки. Даже Гэн ходит вокруг него на цыпочках. Можно подумать, Тейт собирается покинуть его навсегда.
Жрицы закивали, а Сайла добавила:
— Он предан ей, а путешествие полно опасностей.
Уже более серьезно Джалита спросила:
— Интересно, почему они едут вдвоем? То есть я хочу сказать, если это — священный долг, то почему только для Тейт и Конвея? А остальные женщины и Леклерк?
Переглянувшись с Лантой, Сайла с тревогой подумала про себя, что должна уделять больше внимания юной Джалите. Но сейчас она просто сказала:
— Путешествие, видимо, как-то связано с военным делом, в котором Тейт и Конвей разбираются лучше всех.
— Я уже слышала такое мнение, — Джалита недовольно фыркнула. — Мне нравится Тейт. Она симпатичная. Но сражаться с мужчинами и побеждать их? Это ненормально.
— Они очень разные. — Ланта решила сменить тему разговора: — Луис Леклерк уже многое тут изменил. Он говорит, что ничего не понимает в кузнечном ремесле. Однако построил печь, превращающую уголь в вещество, которое он называет коксом. При его сгорании получается столько тепла, что можно ковать самую прочную сталь.
— Хотела бы я узнать, какие еще секреты ему известны.
Джалита так смотрела на Леклерка, что обе Жрицы переглянулись, а Сайла хитро заметила:
— Если он что-то знает, то обязательно поделится секретом с Гэном Мондэрком.
— Замечательно, — Джалита одобрительно кивнула. — Надеюсь, он знает много способов, как разбить Скэнов.
Снова обменявшись взглядом со своей подругой, Сайла подумала о красоте этой молоденькой девушки, резко выделявшейся среди остальных женщин. Длинная, едва не касающаяся пола, желто-кремовая мантия Джалиты была стянута у шеи и на поясе. Одежда подчеркивала ее стройную фигуру, придавая движениям легкость и невесомость. В отсветах пылавших факелов ткань переливалась мириадами оттенков, игравших отраженным светом на ее волосах. Сайла поймала себя на мысли, что некая толика зависти примешивается к ее оценке Джалиты, всегда умеющей преподнести себя.
Звуки труб прервали беседу. Все посмотрели налево, в сторону небольшого возвышения перед подиумом, выступавшим из стены. Он заметно выделялся, ярко освещенный факелами. Лишь только утихло эхо, вступили горнисты. Трубы были сделаны из меди и латуни. Изгибаясь в два полных кольца, они постепенно сужались, оканчиваясь металлическим мундштуком. Музыканты надевали свой инструмент через левое плечо, придерживая его руками на уровне груди. Слегка выдаваясь вперед, выходное расширение трубы находилось как раз над головой. Своды помещения содрогались, словно от ударов грома, издаваемые трубами звуки заставляли дрожать огромные колонны и трепетать сердца.